Пусть болеют себе на здоровье до ста лет!
Проведя артподготовку, великий магистр снова вернулся к теме частичного кредитования проекта.
– Что такое две тысячи?! Тьфу! – он брезгливо дунул в распростёртую ладонь. – Одной больше – одной меньше.
– А если – тьфу! – молодая женщина насухую плюнула в собственную, – то почему у тебя их нет?!
– Я отдаю сирым и убогим… иногда, – уточнил рассказчик. – Не стоит искать альтруистов в этой серой унылой повседневности: это только миллиардеры, коим не хватает медалей имени Терезы-матери. Благотворителями вполне могли бы выступить католические ксёндзы, но им нечего продать, либо сантехники, которым есть что продать, но оно пока не пользуется спросом.
Виолетта хихикнула относительно того, что пока не пользуется спросом, вопрошая:
– Значит ты последователь доктрины Терезы-матери?
– Мать Тереза жертвует чужие ассигнации, а я – заработанные собственным… – Жульдя-Бандя хотел сказать «горбом», но это с трудом вписывалось в его биографию, поэтому «горб» он заменил «интеллектом». – Меценатство зиждется на общественном мнении, и жертвующий жаждет, чтобы об этом знал ещё кто-нибудь, кроме Всевышнего.
Свежие капли добытого интеллектуальным трудом пота оросили мужественный лоб мецената, хотя не исключено, что этому способствовали банальная жара и влажность, коей охотно делилось с человечеством Чёрное море.
– Возлюби ближнего своего, как самого себя, – в очередной раз напомнил он одну из основных заповедей библейской доктрины.
– И это говорит тот, в биографии которого нет ни одного светлого пятнышка?!
– Папрашу не пачкать мою чистую непорочную биографию! – сурово предупредил Жульдя-Бандя и, потикав в воздухе пальцем, запел: «Сегодня вы меня не пачкайте, сегодня пьянка мне до лампочки (В. Высоцкий)».
Виолетта улыбнулась:
– Возлюби, стало быть, ближнего своего…
– Вот именно, – подтвердил гость, навеяв на себя самые чистые и светлые чувства. – Я, может, уже возлюбил… и… может, ещё больше, чем самого себя…
Собеседница понимающе кивнула:
– И кого же ты, если не секрет, возлюбил на этот раз?
– Тебя, конечно, – Жульдя-Бандя приобнял хозяйку за плечико. – И у меня от этой любви, к самому себе начинают пропадать чувства.
– Бедненький, – сочувственно отстраняя руку возлюбившего, констатировала молодая женщина. – Именно поэтому ты будешь спать отдельно!
Дабы подтвердить серьёзность намерений, она принесла с балкона надувной матрац.
– Виолетточка, шо я тебе плохого сделал?!
– Пока ничего, иначе твоей кроваткой на ближайшую ночь была бы скамейка в
сквере.
– И это плата за то, что я, мало того, что тебя возлюбил, но возлюбил ещё больше, чем самого себя? Я, может,
