оруженосца – кстати, где он? Он бросает доспехи под кустиком – ха! Он нещадно расправляется с несчастным конем – что он тебе сделал, изверг? И, наконец, он заводит дружбу с драконами…
– Мадам! – начал было возмущенный Кутя. – Собственно говоря…
– А ты помолчи, патлатый, пока глаза твои бесстыжие не выцарапала! – отрезала Тильда и, повернувшись ко мне, закончила: -… и пугает свою почти единственную и неповторимую сестричку! Кто ты после этого? Кто он после этого? – вопросила она, обращаясь к лесу.
– Дурак он, вот и все, – отозвался лес, заставив Матильду подпрыгнуть от неожиданности, – Дурак и есть. И ящерица его шестиногая – тоже дурак. И конь придурошный. Все они такие, от них вся беда, – и из лесу выехал Причард. Матильда полыхнула и отвернулась.
– Целиком и полностью согласна, – холодно заявила она.
– Значит, обниматься не будем, – подытожил я. – Что вы тут?
– Я с вами еду, – осведомила нас Тильда. – Дома совсем житья не стало.
– Что – вот прямо так сразу? – ехидно перебил я.
– А ты послушай! Леопольд обожрался вареньем на твоих проводах и теперь мается зубами – то его корчит, то просит ему попеть, то спину почесать. Пришел кузнец с клещами, полез ему в рот, а когда мы его палец – полуоткушенный – мазью целебной натирали, сказал, что дергать надо у такого паскудника всю челюсть сразу. И ушел. Послали меня к бабке-знахарке. Та развела церемонию: плясала вокруг котла, мешала в нем метлой, хрипло каркала что-то вроде: «Айб! Бен! Гим!». Потом дала мне щепотку травы, велела заваривать и полоскать зубы. Лео полоскал – ничего подобного. Помогает, но ненадолго. Меня опять за травой…
– А что за травка-то? – озаботился Штуша.
– Да вот, бабка сказала – волшебная, ею знаешь, кто пользуется? Феи молочных зубов! В общем, так и называется – «Чайфей». Редкая травка. Вот, а мне, значит, к этой бабуське приходилось еще раз пять бегать. С каждым разом все меньше, значит, она плясала и каркала, а потом вообще сказала: «Вот тебе образец, сама ищи свою траву. А будешь бегать по десять раз – заколдую. Станешь всю жизнь медом торговать!». Бр-р-р!
Сестру аж передернуло. Нет, мед она любила до безумия, но ходить по соседям и надоедать им с просьбами купить свое любимое лакомство?!! Во-первых, жалко, а, во-вторых, недостойно дочери Фенриха Маститого!
– Ну-ну, – подбодрил я Матильду. – Дальше-то что?
– Дальше-то, – поддакнул Причард. Штуша ничего не сказал – он объедал молодые веточки с деревьев, смачно жуя и похрустывая. У меня тягуче заныло в животе, но я пересилил себя и придал своему лицу выражение глубочайшего интереса.
– Дальше я замучилась бегать каждый день на поляну и лаяться с феями из-за травы…
– А по-хорошему нельзя было?
– Поди, попробуй! Скажи лучше спасибо, что тебе с этим пакостным народцем
