склонилась над кастрюлями, будто ей не было никакого дела ни до меня, ни до моей булочки.
Громыхнула каталка, скрипнули колесики, мелькнул в дверях белый чепчик, оставляя после себя в палате лишь дух только что принесенной еды. Я вернула булочку на тумбочку и начала проглатывать кашу. Ничего вкуснее я никогда не ела, разве что воскресные пироги Тамары Степановны.
Ровно в одиннадцать был обход. В дверь постучали, кротко и тактично.
– Да, да, – ответила я и отодвинула в сторону посуду, которую успела вымыть сама в раковине здесь же в палате.
– Доброе утро! – тишину палаты растревожил мягкий бархатный голос, принадлежащий высокому молодому доктору в безупречно белом халате. Курчавые вьющиеся волосы, смуглая кожа, статоскоп на груди, в руках папка. Это был мой лечащий врач, кардиолог. Я догадалась интуитивно, журналистская чуйка, нюх – как выражался наш Крокодил. Доктор обвел одними глазами помещение и хлопнул папкой себя по бедру:
– Вот лентяйки, скоро полдень, а посуда все еще в палате пациентки!
– Не ругайтесь, – встрепенулась я, – я все вымыла, посуда не мешает!
– Запрещаю!
– Что? – не поняла я.
Доктор опустил глаза, заглянул в папку. Должно быть, он не помнил, а может, не знал, как меня зовут.
– Запрещаю вам, Алиса Павловна, любой физический труд, всякие нагрузки, кроме лечебной физкультуры! Только отдых, только положительные эмоции.
– Да мне не тяжело, – под его напором я начала мямлить.
– Понимаю, только не стоит делать работу за других. Особенно после тяжелых часов в реанимационном отделении.
Я не знала, о чем он говорит. Реанимация? Я была в реанимации? Но когда?
Доктор уловил мое немое возмущение. Нахмурил густые брови.
– Вы ничего не помните, это все лекарства, за вами пришлось понаблюдать в реанимационном блоке. Несколько часов вы провели под зорким взглядом нашего реаниматолога, потом, когда угроза жизни миновала, были переведены в эту палату. Вы журналист, не так ли?
«О боже, он все знает! – мое сердце стучало в горле, сейчас я его изрыгну! Но откуда? Какой стыд!»
Доктор точно прочел мои мысли:
– В беспамятстве вы бубнили что-то о газете, статьях и главном редакторе. Дежурная медсестра сидела с вами рядом. Алиса Павловна, вам не стоит беспокоиться, сейчас все хорошо. Мое личное мнение, что всему виной алкоголь и большое эмоциональное напряжение…
– Алкоголь? – я шептала, голос покинул меня.
– Да, алкоголь и негативные эмоции! – доктор покачал головой, словно я была нашкодившим ребенком.
«Точно, накануне я пила, но не так много, чтобы угодить в реанимацию. Теперь и врачи и медсестры думают, что я спивающийся журналист!»
– Вам нечего стесняться, мы все понимаем, стресс, нервы, психосоматика…
