родственниками и как можно быстрее отбыл в командировку. На мой естественный вопрос, куда это меня направляет госпожа Кульбакина, последовал такой ответ:
– А в Ореховку. И ждет она от тебя классического произведения о нынешних нравах ее родной деревни.
– Виталий Родионович, она что, редакцией командует?
Шеф улыбнулся.
– Редакцией командую я. А поскольку Кульбакина усомнилась в твоих творческих способностях, то я решил ей таким образом доказать, что ты не только ерничать умеешь.
– Так вы тоже считаете, что я ерничаю?
– Я считаю, что ты много говоришь, Дробышев. Дня четыре тебе хватит? Нужен социальный материал. Потянет на полосу – дам полосу.
– А две?
Шеф скривился.
– Опять ерничаешь…
Дополнительную информацию о своей поездке в Ореховку я получил за пределами кабинета шефа, и она оказалась безрадостной. Если материал получится, полосу мне, конечно, дадут. Если не получится, то разгоном на летучке я не отделаюсь.
– Редактор настроен очень решительно, – сказал ответственный секретарь Чебураков важно. – Хватит, понимаешь, тебе в коротких штанишках бегать, надо журналистикой заниматься, а не хохмочки сочинять.
– Это редактор так сказал? – вежливо интересуюсь я у человека с очень неподходящей для серьезных, строгих глаз и сжатых вечно губ фамилией.
– Короче, Дробышев, вопрос стоит «или – или».
Наш ответсек не умеет не только писать, но и говорить, однако кое-что из его фраз я все-таки понимаю. Беру проштампованное им командировочное удостоверение и печально приветствую Эллу, идущую по коридору навстречу. Останавливаемся мы у кожаного дивана, огромного, старинного, невесть кем и зачем поставленного здесь.
– Чего напряженный такой?
– Заряд соответствующий получил, – бурчу я.
– Разрядимся? – Она кивает на диван. – Когда-то нам это помогало.
– Ну, ты даешь, – кручу я головой. – Шутки у тебя по утрам…
– Ничего я не даю. Впрочем, если хочешь, так дам, в деревне. В деревне есть сеновалы? Возьму и приеду через пару дней. Хочешь?
– Трава еще не выросла для косьбы, – говорю я. – И вообще не издевайся, у меня не то настроение.
С хреновым своим настроением я уложил дорожный чемоданчик – зубную пасту и две бутылки коньяка, сел в электричку и еще раз прокрутил в башке то, что узнал от знакомых ребят из пресс-службы УВД о гибели Солоховой. Две девки не поделили мужика, по пьянке подрались, одна пырнула другую ножом, попала точно в сердце. В общем, обычная бытовуха. Чего же шеф хочет? Социальной значимости. Показать, что народ спивается? Что нравы падают? Это такая новость… Стоит ли ради нее три часа тащиться на электричке, потом час на автобусе, потом, говорят, еще километров десять топать своим ходом, потому что автобусы в Ореховку из райцентра отменили – нет горючего. Обо всем этом я мог бы написать, не выходя из кабинета, между прочим. Просто, видно, насела на редактора Кульбакина, и шеф решил на время
