плечами.
Соседи рассмеялись. Мужчины наслаждались замешательством женщин, вытягивавших шею, чтобы услышать о своем идоле нечто великое, нечто поразительное.
Молодая энтузиастка вздохнула и благоговейно сложила руки.
– Он увидел, что вы бедны, гражданин Рато, что устали и измучены. Хотел помочь вам и утешить.
– И что же вы ответили, гражданин? Где вы живете? – деловито и спокойно продолжала молодая мать.
– Далеко отсюда. На другом берегу реки, не в аристократическом квартале.
– Но вы сказали ему, что живете здесь? – настаивала девушка. Любая кроха информации, даже отдаленно касавшейся ее идола, была манной для тела и бальзамом для души.
– Да, – нехотя признался гражданин Рато.
– В таком случае, – серьезно заметила девушка, – утешение и помощь скоро к вам придут, гражданин. Он никогда не забывает. Его взгляд всегда устремлен на вас. Он знает ваши несчастья. Знает, что вы бедны и устали. Предоставьте все ему, гражданин Рато. Он знает, как и когда помочь.
– Скорее он узнает, – раздался резкий, дрожащий от возбуждения голос, – как и когда вонзить когти в неизвестного и беспомощного гражданина, если бесчисленные жертвы гильотины не способны удовлетворить его жажду крови.
Тихое бормотание приветствовало эту тираду. Только сидевшие рядом знали, кто говорит, ибо свет был тусклым, особенно на открытом воздухе. Остальные приняли отравленную стрелу, направленную в их идола, с типичной тупой неприязнью. Женщины негодовали громче. Двое молодых рабынь идола издали пронзительный крик страстного негодования:
– Позор! Измена!
– На гильотину! Врагов народа – на гильотину!
Врагами народа считались те, кто посмел возвысить голос против их избранника, их фетиша, их идола.
Гражданин Рато снова зашелся в приступе душераздирающего кашля.
Но откуда-то издали раздались согласные крики:
– Хорошо сказано, молодой человек! Что до меня, никогда не доверял этому волкодаву!
– Его руки пахнут кровью! – добавил пронзительный женский голос. – Я называю его мясником!
– И тираном, – вмешался первый. – Его цель – стать единовластным диктатором, чтобы приспешники ползали перед ним как жалкие рабы! В таком случае почему не Версаль? Разве нам теперь живется лучше по сравнению с днями монархии? Тогда по крайней мере улицы Парижа не были залиты кровью! Тогда по крайней мере…
Но незнакомец не докончил фразу. Тяжелая буханка очень сухого черного хлеба, брошенная меткой рукой, попала ему в лицо, а хриплый голос громко проорал:
– Эй, ты там! Если не заткнешься, от твоей шеи будет нести кровью, уж это точно!
– Верно сказано, гражданин Рато! – поддакнул с абсолютной убежденностью второй. – Каждое слово этого молодого негодяя смердит государственной изменой!
– Позор! – неслось со всех сторон.
– Где
