style="font-size:15px;"> Алексей Кириллович рассказывал такие вздоры, что все помирали со смеху, а Анна Сергеевна даже один раз ногами вскочила на стену.
Кто мог знать тогда, что оба они подхватили от Федора Кузьмича?!
Демону подавай обряды – бесу довольно ребра!
Разговор шел живо, и чертям было весело.
Фигурировали объекты: Вдовий дом при Смольном монастыре, Дом трудолюбия на 13-й линии, проктологическая клиника на Черной речке. Самокатное сообщение между тремя учреждениями к жизни вызвало некую Анну Ивановну-позолоченное брюхо, с которой Анна Сергеевна вполне могла схлестнуться на базаре, покупая арбуз.
Черное платье с крылышками из легкой полупрозрачной ткани выдавало костлявость ее шеи и резче выставляло на вид болезненную желтизну лица.
Глава шестая. Холить руки
Женщины ни о чем другом думать не могут.
Только о природном.
У мужчин зато – интуиция!
Откуда мог он, Алексей Александрович, знать, что Бог уйдет?
Опыт предков подсказывал, коллективных и бессознательных.
Женщина не так жирна, как мясиста.
Женщина – сырая сила человека.
Женщина не может засидеть бронзу.
Алексей Александрович долго тянул остаток дня. Из окна не на что было посмотреть. Чтобы рассеяться, он почесался. Его позвали – он не ответил – настала тишина. Слышно было, как Анна Ивановна пролетела в зеленом.
Она села так близко, что платьем накрыла ему руку; было щекотно.
– Я вас ненадолго задержу, сударь, – она подкорчила под себя ножки, – я вижу, что вы хотели ехать со двора.
Ее составные глаза были преступными и безгрешными одновременно.
Алексей Александрович знал, что своей связью с генералом Паукером Анна Ивановна Цокотуха подготавливает будущие отношения Анны Аркадьевны с Вронским: обкатывает модель.
Нет такой поговорки: «От истины – ничего, кроме идеи о норме».
– Норма, – между тем Анна Ивановна жужжала в уши, – не мыть тарелок и не начищать бронзу.
– Холить руки? – догадался Каренин.
Скромный в мыслях, он был далек от идеи из пальца. Бог-выхухоль, пусть из первых рук, годился лишь для животных (интересов).
Умный и тонкий в служебных делах Алексей Александрович почти не сознавал, что сам выдумывает себе жену из живой плоти, чтобы не открывать того ящика, где с некоторых пор лежала Анна Аркадьевна, которая делалась тем страшнее, чем дольше лежала: Анна же Ивановна прилетела на запах и, потирая лапки, переводила взгляд с дивана на буфет.
То, что невозможно осмыслить – то и не страшно.
Мысль о смерти, да, приходила, но Алексей Александрович отгонял ее, как муху.
Анна Ивановна была ли сама мыслью или к нему прилетала (с чего бы?) мысль об Анне Ивановне?
Когда не можешь
