его и тогда могло бы вывернуть наизнанку.
Он зевнул, слегка поворачиваясь на левый бок, и задумался, сможет ли заснуть. Он плохо спал предыдущей ночью (проклятое шампанское) и ночь накануне (без особых причин), а диван кузена вполне годился для отдыха. Кстати, и свет в комнате был не слишком ярким… если не открывать глаз… и единственным звуком было жевание Эдварда. Когда же он наконец насытится?
Как подумаешь, просто удивительно, как же чавкал он за столом.
Не говоря уже о запахах. Мясной пирог! Кто может поглощать мясной пирог перед человеком в его состоянии?
Себастьян застонал.
– В чем дело? – поинтересовался Эдвард.
– Эта твоя еда!.. – проворчал Себастьян.
– Хочешь есть?
– Ни в коем случае!
Глаза Себастьяна были закрыты, но он мысленно представил, как Эдвард пожал плечами. Нет, этим утром явно не стоило рассчитывать на братское милосердие.
Значит, Ньюбери пустился на ловлю очередной кобылы-производительницы. Пожалуй, Себастьяну удивляться этому не следовало. Он и не удивился, черт побери всё! Просто дело было в том…
Дело было в том…
Тысяча чертей! Он не знал, в чем именно было дело. Но простым оно не было.
– Ну и кто она на этот раз? – спросил он, потому что не был уж совсем не заинтересованным.
Наступила пауза, так как Эдварду нужно было проглотить пишу, и затем последовал ответ:
– Внучка Викерса.
Себастьян задумался. У лорда Викерса было несколько внучек. Что было вполне естественно, так как у Викерсов было что-то около пятнадцати детей.
– Ну и пусть ее, – пробурчал он.
– Ты ее видел? – спросил Эдвард.
– А ты? – откликнулся Себастьян. В этом сезоне он поздно явился в город, так что если эта внучка вышла в свет только в нынешнем году, он ее не знал.
– Выросла в деревне. По слухам. И такая плодовитая, что птички при виде ее начинают вить гнезда.
Вот это заявление заслуживало того, чтобы открыть глаз. Даже оба.
– Птички? – повторил Себастьян. – Неужели?
– Мне показалось, что это удачное определение, – несколько смущенно ответил Эдвард.
Себастьян со стоном принял сидячее положение. Немногим более удобное, чем раньше.
– И все же каким образом юная леди, белоснежная девственница – на чем, я уверен, настоял Ньюбери – может доказать свою плодовитость?
– Конечно, это не просто. Но ее бедра… – пожал плечами Эдвард, его руки описали полукруги в воздухе, а в глазах появился особенный блеск. – И ее груди… – Тут он просто содрогнулся, и у Себастьяна создалось впечатление, что у бедняги кузена вот-вот потекут слюнки.
– Эдвард, держи себя в руках, – упрекнул его Себастьян. – Не забывай, что сидишь на диване, который Оливия только что заново обила.
