style="font-size:15px;"> Я оторопел. Я явно услышал, что она согласилась. Столько месяцев ходил и боялся глаза на нее поднять, а тут слышу, что она согласилась! Не зная, как и что дальше говорить, я коротко попрощался и, улыбаясь, вышел на улицу. Как обычно, захлопнув дверь в салон, я тут же почувствовал сильное стремление вернуться обратно. Меня тянуло к ней, как магнитом. Усилием воли я заставил себя открыть машину и уехал.
После театра были выставки, рестораны, концерты. Ира привыкла к моему обществу, и мы уже общались, словно давние знакомые. Я мог шутить и вести себя непринужденно. Но, в моих глазах она оставалась все столь же очаровательной и недоступной. Я не решался ее поцеловать. Как мальчик, я как будто ждал разрешения. Но его не поступало. Да и кто мог бы дать такое разрешение?
Шли месяцы, и я уже стал частым гостем в доме Ирины. Частенько мы с ее отцом засиживались за полночь у горящего камина, с бокалом рома, захваченные азартной игрой в нарды.
За окном стояла серая и холодная осень. Дожди не прекращались уже две недели, превратив дороги в бесконечную грязь. Дул холодный и влажный ветер, и, как бы тепло я не одевался, – он везде находил лазейки, чтобы застудить меня. Листья уныло обрывались, и падали с деревьев целыми горстями, безучастно смиряясь со своим уходом. Подходила долгая долгая зима. Облака старательно затянули осеннее небо серостью, не пропуская ни одного солнечного луча…
В такие дни я охотно оставался ночевать в теплом доме Ирины, и для меня была готова уютная спальня. Моя, если так можно выразиться, спальня находилась на этаже, где была и спальня Ирины. Однажды, когда я по обыкновению остался ночевать в ее доме, посреди ночи вдруг послышался звук открывающейся двери.
Дева вошла, медленно и грациозно пролетев, как мне показалось, над поверхностью пола. Ее ночное платье, черное, полупрозрачное, искрилось мерцанием, и шифоновые волны вторили движению тела. Я замер, теряясь в предположениях, что бы могло обозначать ее появление. Ира мгновенно обняла меня, и я почувствовал жар ее рук и губ. Я словно уплыл в небытие.
А на утро мы втроем сидели за большим столом в гостиной. Отец Ирины, как обычно, по-хозяйски покряхтывал, и делился планами на предстоящие выходные. Приближался зимний сезон, и Петр Васильевич, – так звали ее отца, – надумал съездить на осеннюю охоту.
– Вот, Макс, пока болота не встали, поеду, постреляю. Сам-то любишь побродить по тайге? – спрашивал он раскатистым неторопливым басом, с удовольствием откидываясь на спинку обеденного стула.
Я очень старался произвести хорошее впечатление, и искал тот ответ, который бы пришелся особенно по душе отцу семейства. Но, близость Ирины удивительным образом действовала на мою способность сосредотачиваться. Тем утром мои мысли то сворачивались в густой и неясный ком, то раскидывались хаотично по всему полю сознания. Перед глазами стоял только один ясный мысленный образ, образ моей любимой в тот миг, когда она приблизилась ко мне, тайно и откровенно.
– Не владею оружием, – ответил я. – Но, думаю, во мне живет страстный охотник.
– Так вот, это
