И вот, сменив тяжелую зимнюю куртку на весенний пуховик, а зимние ботинки на легкие кроссовки, оставив шапку дома, – выходишь на залитую солнцем, уже прогретую улицу. И идешь, вдыхая весну налегке.
Вот и сейчас я поймал подобное ощущение. Но, – падал снег, было начало зимы. И тут я понял: магнита нет. Я закрыл двери в салон, там осталась Ирина, а я вышел на улицу. Но меня не притянуло обратно к ней, не притянуло магнитом. Я резко остановился, в недоумении посмотрел на дверь, словно это в ней мог сломаться какой-то механизм. Затем сел в машину, и долго еще не хотел верить в новое ощущение.
Посыпал снег. Сначала медленно, словно пробуя свои силы. А затем, усиливаясь миллионами снежинок, перекрыл все видимое пространство. Горизонт стал белым, снег оседал на деревьях, набираясь охапками в основаниях веток и на шершавых стволах, забиваясь в трещинки и складки коры. Снега становилось все больше, и он уже перестал таять, попадая на асфальт, а ровным пушистым слоем покрыл землю. Я вышел из машины, вдыхая первый зимний аромат.
На этот раз мой брак длился полгода. Когда исчез невидимый магнит, я перестал воспринимать Ирину, как желанную. Страсть сошла на нет. Я все чаще ночевал в другой спальне.
Ира, заметив эти перемены, поначалу с азартом взялась за спасение нашей семьи. Она одевалась в роскошные платья, покупала лучшие духи и соблазнительное белье. Встречая меня, она постоянно менялась в поведении, словно желая угадать, какая роль придется мне по душе. То она становилась сексуальной девочкой, то – заботливой домохозяйкой, то – интеллектуальным собеседником, то – «своим парнем».
Ничего не срабатывало. Я смотрел сквозь нее. Слова, что она мне говорила, даже не проникали в мое сознание. Ира стала мне неинтересна.
Наблюдая холодность в наших отношениях, отец семейства приготовился к серьезному разговору. Он пригласил меня заранее и встретил вполне официально, в своем домашнем кабинете. Когда я вошел, прикрыв за собой тяжелую дверь, папа, наклонившись над столом, отчетливо произнес:
– Так, дорогой зятек! Если ты рассчитываешь и дальше игнорировать собственную жену, то знай, – я тебе этого не позволю. Ирина, посмотри, как страдает. Похудела, на ней лица нет. Ты! Обещал сделать мою дочь счастливой. Что происходит, Макс? Ты можешь ответить мне спокойно? Я знаю, что не имею права влезать в ваши отношения. Но и ты меня пойми, – Ирина дочь мне, единственная дочь. Я хочу ей счастья.
– Петр Васильевич, я намерен подать на развод. Жениться «на слабо» было большой ошибкой с моей стороны, – ответил я.
– И все? Ошибкой? Развод? А ты подумал об Ире? Что с ней будет?
– Да, именно о ней я и подумал. Она выйдет еще замуж, и будет любима. Пусть все у нее сложится естественным путем.
– Я понял, к чему ты клонишь. Так вот, знай, что тебе и рубля не достанется из ее состояния.
– Я в курсе, Петр Васильевич. Брачный договор подписывал, и это помню.
– Иди, – и он тяжело встал, отошел от стола и развернулся к окну.
Я
