приводил в качестве примера случай со своим бывшим коллегой Дмитрием Смирновым, бывшим «легальным» резидентом НКВД в Париже, где он занимал должность секретаря советского посольства. Проезжая через Польшу с греческими документами, он был опознан бдительным польским пограничником как человек, который всего год назад пересекал границу, направляясь во Францию с советским дипломатическим паспортом12. Хотя знание английского у Орлова оставляло желать лучшего, он все-таки мог обойтись им как владелец американского паспорта, тогда как прикрытие Смирнова разлетелось в пух и прах, потому что он не знал ни слова по-гречески. Тем не менее, как отмечал Орлов, у Центра часто не было иного выбора, и он был вынужден идти на такой риск. Ощущалась острая нехватка старших офицеров вроде него, обладающих «хорошей подготовкой, опытом работы и выносливостью, необходимой для секретной службы». Тут, несомненно, присутствовала определенная доля самолюбования. Он выразил свою мысль следующим образом: «Опасная секретная работа окружена в Москве таким ореолом героизма, что многие из руководителей разведки, невзирая на свою предшествующую работу за границей в официальной должности, стремятся получить связанное с риском назначение, считая это делом чести»13.
Весной 1933 года Центр выбрал Орлова как одного из наиболее опытных оперативных работников для руководства претенциозным планом внедрения во французский генеральный штаб. Это было ответственное поручение. Часть советских разведывательных операций во Франции перешла в руки «нелегалов» в 1927 году, то есть в тот самый год, когда произошел частичный провал широко раскинувшейся советской разведывательной сети, возглавляемой французским коммунистом Жаном Креме. В результате французская «Сюрте женераль» активизировала свои контрразведывательные действия против подпольных операций Москвы во Франции.
В течение четырех лет они безуспешно разыскивали Креме, коренного русского, скрывавшегося под дюжиной вымышленных имен, самым невероятным из которых было «генерал Мюрей». Пламенный большевик с закалкой старых ленинцев ушел «в подполье» благодаря способности говорить по-французски как крестьянин из Оверни. «Поль Анри Альбер Буассона» оказался неуловимым агентом разведки Красной Армии, который снабжал Центр самыми разнообразными военными чертежами и образцами нового оружия, пока наконец его не поймали и не осудили за шпионаж в 1931 году. Размах советских операций во Франции увеличился после 1933 года, когда приход Гитлера к власти в Германии, в результате чего коммунисты были объявлены вне закона, вынудил Москву перенести из Берлина в Париж свой разведывательный центр в Западной Европе14.
Инициатором перехода к подпольным операциям был Артур Артузов, в прошлом начальник контрразведки (КРО), который в 1930 году сменил Триллисера на посту руководителя Иностранного отдела. Он вложил в реорганизацию зарубежных операций отдела всю изобретательность, которой отличались
