пытались просить и упирались. Однако их быстро загнали на верхнюю площадку башни, накинули петли на шею и сбросили вниз. Раздался хруст ломающихся позвонков, и вскоре всё было кончено. Сен Гар не избежал общей участи. Он уже и так был почти без сознания, когда его отнесли наверх, чтобы казнить. Он занял своё место среди товарищей, и мучения его закончились.
– Мы забыли кое-что ещё, – проговорила Лян Се, и голос её прозвучал так, как она того хотела: жёстко и властно. – Соберите трупы остальных дезертиров и вздёрните их рядом. Зубцов на башне хватит на всех.
Через час остатки отряда Лян Се и шестеро их пленников-степняков наконец выступили в поход. Раненых, кто не мог идти сам, пристроили на носилках или верхом. Людей стало меньше, а лошадей больше, так что передвигаться можно было намного быстрее, чем командир рассчитывала изначально. Позади них пылал погребальный костёр, а на башне степной ветер раскачивал два десятка свежих трупов и всё так же взвивал выцветшее имперское красное знамя.
Они вскоре добрались по старой дороге до развилки, где лежал камень. Лян Се ещё раз поглядела на него. «Нандун» с одной стороны и «Красный город» – с другой. Одна дорога вела на юго-запад, другая – на юго-восток. Их цель лежала на юге, по пути в столицу.
VII
Врачеватель Ган Жун оставил обширные записи в своём дневнике, которые лучше всего повествуют нам о том, что происходило в Нандуне во время и после чудовищного погрома, устроенного разгорячённой толпой фанатиков. В этих записях также немалое место уделено Наге и Мунку, так что будет небезынтересно полистать страницы этого дневника. Вот что лекарь написал о тех злополучных днях и последующих за ними:
«Вчера днём Дондо произнёс страстную речь и объявил себя пророком обновлённой веры Дракона. Я не был на площади, у меня, естественно, были дела в лечебнице. Говорят, он был очень убедителен, и толпа внимала ему, затаив дыхание. Не знаю, как дела обстоят на самом деле.
У меня нет ни времени, ни желания участвовать в этом восстании и тем более в походе на восток. Больные и увечные не переведутся и в Нандуне, и кто же им окажет помощь, если не я? Особенно теперь, когда остальные врачи покинули город. Я им не судья, и сам я подумываю об этом же. Лишь чувство долга перед людьми и моя лечебница, которую я столько лет обустраивал, удерживают меня от такого шага.
Вечером весь город был освещён отблесками пламени, в котором горел дворец наместника. Удивительно, эта крепость веками выдерживала натиск разбойников и варваров с севера, но её разгромили сами жители, для защиты которых она когда-то и была создана.
Жаль, я не успел вынести из дворца достаточно рукописей, которые там хранились. Конечно, многие из них пришли в негодность, были разодраны и втоптаны в грязь ещё во время первого погрома, однако же бумаги были свалены во дворах, и ещё можно было что-то отыскать. Теперь всё кончено и кончено навеки. Какие знания и сокровища мысли мы потеряли в этот день? Придут ли ещё учёные и поэты, чтобы написать что-то подобное или лучшее, взамен утраченного?
Не
