не так-то просто, вот они качают-качают колокольчиками, а со-звона и нет…
Так, это я снова отвлеклась на мелочи. А главное – то, что начнется допрос. Если честно, то меня ни разу не допрашивали. В животе заныло. Я и Анна Сергеевна поднялись за сосисочными ногами на второй этаж, а затем по коридору, а затем и на третий этаж и оказались в темном, но просторном зале. Над его входом висела табличка «Актовый зал», а внутри были задернуты темные шторы и стояли рядами привинченные к полу деревянные откидные кресла. Пахло пылью и чем-то старым. Может быть, и мышами. Но я раньше не нюхала мышей и не могу утверждать точно. По крайней мере, при описании этой комнаты мне пришла на ум метафора о мышах. Анна Сергеевна явно удивилась тому, что мы пришли сюда.
– Аня, все кабинеты заняты. Посидите пока тут, пока мать Кулешовой не приедет. Потом допрашиваться начнем.
Опять словечко «допрашиваться». Моя русачка упала бы в обморок. Но я не из таковских. Если бы я постоянно в обморок падала, то не смогла бы сейчас писать вот эти воспоминания. Типа мемуары, как пишут все великие люди. А то, что я стану великим человеком, тут уж не сомневайтесь. Криво улыбнувшись, я уселась на первое попавшееся прикрученное к полу кресло. Интересно, у них тут деревянные кресла воруют? На мне джинсы старые, мне все равно, испачкаюсь или нет. Рядом с собой я положила свой рюкзак. Зеленую шапку, которую я очень люблю, я наконец стянула с головы и сунула в рюкзак. Куртку расстегнула. Анна Сергеевна о чем-то переговорила с толстой теткой, и та ушла, а Анна Сергеевна сняла свое черное модное пальто и села рядом со мной на такое же кресло. Под пальто на ней оказался широкий свитер «оверсайз» светло-кофейного цвета и черные брючки в обтяжку.
– Давай знакомиться, – улыбнулась Анна Сергеевна.
– Мы знакомы, – ответила я ей, очаровательно улыбнувшись, показав все двенадцать брекетов на верхней челюсти, да еще с зелеными подушечками.
– Я – Маргарита Кулешова, две тысячи седьмого года рождения, а вы – Анна Сергеевна.
– Все верно, – снова улыбнулась Анна Сергеевна. – Я подростковый психолог, работаю с детьми, которые подверглись насилию. Мы немного подождем тут твою маму и приступим к допросу, так?
Я кивнула. Можно подумать, у меня был выбор.
– Я смотрю, ты брекеты носишь? Хочешь иметь красивую улыбку? – продолжила Анна Сергеевна. Она явно хотела установить контакт со мной.
– Нет, это мама хочет, чтобы у меня была красивая улыбка, и она инвестировала бабушкину пенсию в мой рот.
Анна Сергеевна заливисто засмеялась, явно оценив уровень моего юмора. Что ж, зато она убедилась, что я не нахожусь в состоянии фрустрации.
– Расскажи, в каком ты классе и с кем ты дружишь из одноклассников, – продолжила Анна Сергеевна.
– Я учусь в пятом классе, и я ни с кем из одноклассников не дружу, – ответила я ей, также нахально продемонстрировав брекеты.
– Вот как? – удивилась психолог, – это редкость. Такая
