было их показать.
– А потом что было?
– А ничего не было. Я его несколько раз видела возле школы, вернее, его машину. Но обходила машину стороной. А он, наверное, в машине был. Но я шла себе и шла. По своим делам.
–Да положи ты этот телефон! – мама выхватила у меня смартфон из рук и стала листать страницы. – Вот я сейчас посмотрю, что у тебя тут! Небось, читаешь разную дрянь на сайтах.
Я замолчала, понимая, что бесполезно сопротивляться. Мама листала страницы и проверяла вкладки, приговаривая что-то о том, как мне много воли дали и что если бы не бабушка, которая бесконтрольно оплачивает всем мои трафики, она бы отобрала проклятый этот интернет и так далее. Ну, обычная тема. Им, значит, можно сидеть и смотреть свою «Игру престолов» с голыми дядьками, а мне нельзя «Мэджик зоопарк» смотреть. А то вдруг я увижу, как одна кошечка с другой кошечкой котяток делают! Зло прямо берет, ей богу!
– Так, Маргарита, – сказала строго мать, – я еще Игорю покажу твой смартфон, пусть посмотрит историю поисков в интернете, пусть почитает ленту событий и твою переписку. Доверия тебе нет никакого, учти, – и с гордым победоносным видом мать положила телефон в карман и вышла в кухню. А я осталась, дура-дурой, с недоеденной пиццей и без телефона.
Волей неволей, а пришлось сесть за пианино, начать разучивать сонатину. Сконцентрироваться было трудно. Я отвлекалась на несущественное. Так я начала думать о своей учительнице музыки. Эта тётка совершенно уникальная. Она дает мне произведения, которые сроду не найдешь даже в интернете, чтобы послушать, как юные гении играют. Вот дала мне сонатину какого-то Лукомского. Это что-то какафоничное на три страницы. Я добрела уже до второй страницы, и то только все руки отдельно. Как я буду их соединять – прямо не знаю. Иногда мне думается, что в нашей школе ноты кончились. Моцарт с Бахом были розданы, а что осталось – то мне. Я «помучила кошку» примерно с полчаса. «Мучить кошку» – это выражение моего отчима. Это так мои занятия на пианино Игорь называет. Сам бы попробовал Лукомского сыграть!
Может, я была расстроена тем, что у меня телефон отобрали. Может, я уже устала от лежания на диване, может, меня Лукомский бесит, я не знаю. Но ничего не получалось. Тогда я стала придуриваться. Стала крутиться на стуле поочередно в разные стороны и говорить на разные лады: «А-а-а-а» и «Э-э-э-э», поочередно опять же. Пока мать не пришла и не сказала, что у нее уже голова болит и пора бы мне делом заняться.
В общем, мысль такая: до вечера мне телефон не отдадут, а надо что-то делать. Причем полезное. Ну, я взяла старое полотенце и вытерла всю пыль с подоконников и столов (однако не заметила особых изменений в комнате). Потом на книжной полке над рабочим столом Игоря переставила все книги и блокноты корешками вовнутрь. Красиво. Беситься будет, конечно, ну на то и взрослые, чтобы беситься. Чтобы уж окончательно доказать свою полезность, я поправила покрывала на диванах, дав пинка коту, и разложила все подушки ромбами. Самой даже понравилось. И тут зазвонил домашний телефон.
Если честно, то я уж тыщу лет не слышала, чтобы он звонил. Мы им пользуемся исключительно для интернета. Я взяла трубку. Мне звонила учительница музыки Алла Петровна. Она попросила меня прийти
