лестнице. Горячую воду отключили до утра. А с ней и отопление. Извините за неудобства.
– Ничего, к холоду я привыкла. Я хотела бы… могу я взять в вашей прачечной утюг и гладильную доску?
Простой вопрос, казалось, сбил его с толку.
– Не знаю. Не уверен… наверное, можно. Обычно мы сами утюжим вещи для постояльцев.
– Не сомневаюсь, но эта одежда мне дорога. Непросто… – Здесь пришлось сделать паузу, чтобы выудить нужное слово из памяти. – Непросто перепоручить заботы о моем гардеробе кому-либо еще. Надеюсь, вы меня поймете. – Она старалась, чтобы голос прозвучал мягко, чуть громче шепота, и одарила портье самой обезоруживающей улыбкой. Эта несмелая улыбка чуть дрожащих губ сослужила ей хорошую службу за последние семь лет.
– Думаю, я смогу договориться, чтобы ваша просьба была исполнена, мисс Дассен.
«Дас’н», – произнес портье фамилию, проглотив последний слог.
Она подавила приступ дрожи и снова улыбнулась.
– Буду благодарна, если вы постараетесь все устроить сегодня же вечером. Видите ли, у меня завтра важная встреча, и я не смогу уснуть, если не буду уверена, что все готово.
– Конечно, – ответил он, слегка покраснев. – Я все принесу в вашу комнату. Помочь вам с багажом?
– О нет, спасибо, он нетяжелый. Мне нужны только утюг и доска. Огромное спасибо! Вы очень добры.
Все-таки лифт был бы весьма кстати: с чемоданами, пусть даже легкими, она с трудом добралась до верхнего этажа отеля. Номер, как и сказал портье, располагался в самом конце коридора, и она надеялась, там будет тихо. Возможно, в тишине ей удастся уснуть.
Она отперла дверь, включила свет и опустила на пол чемоданы. Затем немного постояла с закрытыми глазами, давая себе отдохнуть. Тяжело дыша, она ждала, когда уймется боль в руках. После освобождения прошло почти два года, а она все еще слаба. Что говорил американский врач? Хорошая еда, отдых, посильные физические нагрузки и, прежде всего, терпение – тогда она снова станет собой.
Добросердечного врача до глубины души потрясли страдания, которые ей довелось пережить, и он сделал все возможное, чтобы ей помочь. И все же он ошибся: ни свежий воздух, ни сытная еда, ни приятные прогулки под ласковым солнцем никогда не вернут того, что у нее отняли. В день, когда решение созрело, Мириам написала подруге, знавшей ее достаточно хорошо, чтобы понять. Катрин ответила на следующий день.
20 февраля 1947
Моя дорогая Мириам!
Сможешь ли ты выделить время, чтобы увидеться со мной перед отъездом? Я не стану тебя отговаривать – уверяю тебя, я понимаю твои резоны, однако хочу попрощаться как следует. Скажем, в четверг вечером, в шесть часов? Я живу с Тианом в его новых апартаментах. Предупрежу персонал, что ты придешь. Если время тебе не подходит, дай мне знать.
Тиан – не кто иной, как Кристиан Диор. Тот самый Диор, чья коллекция нарядов несколько
