профессорский сын. Живёт в роскошной квартире. Ты должен понимать, в какую компанию я тебя зову, – для пущей убедительности Толя поиграл тонкими русыми бровями.
Кто бы отказался поглядеть на то, как живут «особенные» люди? В душе Беляева мелькнуло живое любопытство. В конце концов, имеет он право хотя бы раз в жизни сделать что-то необычное?
– Ему исполняется девятнадцать, он студент, – продолжал Милославский. – Сходишь со мной, а? Выручай товарища, Серёг.
– Схожу, – ответил Беляев. – Но мне особо надеть нечего.
– Да я тоже по-простому оденусь, – смеясь, отмахнулся Толя. – Тогда встречаемся на твоей остановке сегодня в пять вечера. Хорошо?
– Договорились.
Серёжа волновался. Далеко не каждый день его приглашает сам Милославский, да ещё и в гости к какому-то профессорскому сыну. О Толе болтали разное, большинство учеников его не слишком любили, потому что его бы язык не повернулся назвать надёжным товарищем, а ещё он любил кичиться. Поэтому, кроме волнения, Сергей испытывал любопытство.
– Куда это ты намылился? Уж не на свидание ли? – с интересом спросила Галина Ивановна, когда Серёжа зашёл на кухню в своём лучшем чёрном костюме и белой накрахмаленной рубашке.
Маша мгновенно обернулась, не прекращая при этом помешивать рис, варящийся в кастрюле. Тогда ещё живой Тимофей Алексеевич оторвался от чтения газеты и поправил очки, внимательно разглядывая Беляева, словно тот был каким-то редким экспонатом.
Серёже стало неловко. Он подошёл к их с бабушкой чайнику, взял гранёный стакан и плеснул в него немного воды. Школьник планировал попить перед выходом чаю, но теперь желание пропало – для этого бы пришлось сидеть в обществе соседей по коммуналке и позволять изучать себя.
– Не на свидание, просто в гости. С товарищем, – ответил он.
– Да брешит, – со знанием дела сказал восьмидесятилетний Тимофей Алексеевич, многозначительно посмотрев на сидящую напротив Полосову. – В таких нарядах только на свидания бегают. Уж я-то знаю…
– Мы помним ваши славные истории, – с долей иронии сказала Маша и закатила глаза.
– Вы рассказывали, – кивнула Галина Ивановна, понимая, что если старика не остановить, тот пустится в бесконечные россказни о том, как он был шесть раз женат официально и двадцать – без штампа в паспорте. Он любил вспоминать всех своих бывших зазнобушек, правда, иногда путал имена и фамилии, но жители коммуналки знали всех его дам сердца наизусть и поправляли дедушку. Рассказывал он всегда одни и те же истории, да так, словно в первый раз.
– Я такой же костюм прикупил, когда мне было двадцать. Ну как такой же… – взахлёб начал вещать Тимофей Алексеевич. – Похожий, ведь раньше-то не шили такие фасоны, иные были. Ну вот по типу сюртука. Или то и был сюртук? Значит, купил костюмчик, у отца денег выклянчив, да и решил пригласить на прогулку Любу Земцову – ах, какая девушка была! Щёки – толстые
