замуж возьмёт сорокалетнюю женщину с таким количеством детей? Тем более что крестьянка этого возраста считалась почти старухой.
Явился Химутке в воспоминаниях и тот самый лютый приказчик, мещанин из Вязьмы. Как, бишь, его звали? Этого Химутка припомнить не могла. То ли Осип Иваныч, то ли Орест Ильич. На языке вертелось, а на ум не шло. С барином говорил он словоерсами: «Да-с», «Нет-с», «Извольте-с». И, само собой, требовал прибавления этой самой буквы к словам, исходившим от нижестоящих, когда бывал среди дворовых людей8. В деревне, среди земледельцев, такое бы не прошло: крестьяне презирали эту лакейскую привычку, и даже подобострастный воробинский староста Гаврила не решался таким способом выражать почтение к приказчику, когда разговор происходил при мужиках.
И новое воспоминание: их с Павлом свадьба. Как только дети входили в репродуктивный возраст, родители женили их по своему разумению, и эти самые подросшие дети обречены были повторить жизненный путь родителей. Химутке едва исполнилось семнадцать лет, когда мать сговорилась со старым Гордеем: тому нужно было женить сына. Жили они тоже в Воробино, на другом краю деревни. Приказчик свадьбу разрешил, и в день преподобной Харитины, в воскресенье, пошли Химутка с Павлом Гордеевым под венец в церкви Рождества Христова. Осень была, дождливо и неприютно, а в церкви так тепло. И свечи горели, и молодой батюшка читал молитвы высоким голосом, похожим на голос подростка. Химутка даже и теперь ощутила, как грустно ей было тогда. Её выдавали замуж за совершенно чужого человека. Конечно, они жили в одной деревне и потому знали друг друга с детства, вот только Павел слыл букой. Ну как она с таким свой бабий век вековать станет?
А потом была уже взрослая жизнь. Муж Павел и в самом деле оказался человеком холодным и замкнутым. Он жил словно в своём, лишь для него одного созданном мире, взаимодействуя с миром реальным только по необходимости. Ни разу за всю женатую жизнь он супругу не приласкал. Деревенские мужики, известное дело, красно говорить не мастера, но и среди них Павел Гордеев отличался нелюдимым нравом. Химутка не знала, что у него на душе, о чём он думает и мечтает, хотя и прожила с ним четверть века. А зимой 1884 года, после праздника Сретения Господня, задавило Павла ёлкой, когда они с мужиками возле деревни Петушки дрова заготавливали. «Можеть, он хучь щас ослобонимшись? – думала Химутка. – Тамака, подимте, лучше, чем тутака. Можеть, на том свете с им стало про што поговорить? Узнаю скоро, увижу яво и ребятишек своих. Не любили друг друга с Павлом, но и не ругалися шибко. Раз венчаные, то такой нам хрес – вместе быть».
Уже первые петухи запели в Спас-Вилках, когда Химутку сморил сон. А молодым скоро на работу вставать. Посевная продолжается.
Глава 3. Первомай
Весенние дни катились дальше, и Страна советов приблизилась к одному из двух главных
Дворовые люди, или дворня – крепостные, которых их господа использовали в качестве домашней прислуги
