беднота – те, кто с голодухи в город на заработки подался. Теперь они большевики и заставили мужиков сельсовет переизбрать. Старосту, правда, тоже включили в сельсовет, но, боюсь, он теперь ничего сделать не сможет – голодранцев больше в совете.
Елизавета очень встревожилась и чуть даже не поддалась панике, вообразив себя висящей на крестьянских вилах, но и Сигизмунд, и Толстопузов призвали её панике не поддаваться, а, собрав наиболее ценные вещи, а менее ценные продав, отправиться на юг. Причём оба проявили благородство и вызвались по случаю – как купить менее ценные вещи, так и сопровождать Елизавету на юг с более ценными.
Купец Толстопузов отдал Елизавете за её добро всю свою наличность и стал обладателем множества ковров, зеркал, мебели и столовых приборов – других покупателей в округе не было. Понятно, что заплатил он в тысячу раз меньше, чем товары стоили на самом деле, но, почёсывая в своём затылке толстыми пальцами, он, как бы задумавшись, говорил вроде бы про себя, но вслух:
– Кто бы купил эти ковры? Да ведь некому! Бросить жаль… А! Была не была! Княжна, давайте-ка и ковры я у вас куплю – ну не пропадать же добру! Всё ведь разграбят!
В несколько часов вывезя практически всё имущество на свои склады, купец Толстопузов был готов отправиться в долгий путь с княжной и попом, но при этом слегка помялся и заявил:
– У меня беда… Вот незадача! Все деньги вам, княжна, отдал. Как с вами поехать? Ума не приложу – денег-то у меня совсем нет! Разве что сала и хлеба с собой взять?
Княжна успокоила купца, пообещав компенсировать все расходы и не остаться в долгу, – ведь едет он не из-за себя, а для неё, «благодетель ты мой»! Толстопузов успокоился. Собираясь дома в долгий путь и запихивая в потайные карманы штанов и куртки пачки денег «на всякий случай», он так заявил своей жене:
– Я, мать, с Лизкой и попом в Крым отправляюсь. Лизку провожу до Крыма. Думаю, прибыток от этого будет хороший, да с купцами тамошними познакомлюсь – всё пригодится. А ты старшему-то нашему накажи: пусть дело следит! Да, и передай ему, что я хлеб сговорился продать Заварихину из Полоумнова. Наши-то, глуповские купцы уж очень прижимистые. Да смотри! Про Лизкино барахло, что я на склады свёз, никому не говори!
Елизавета, уже умудрённая опытом бегства из глуповского дворца, собрала деньги и драгоценности, спрятав их на теле и зашив в нательных вещах, пройдясь по дворцу, повздыхала и вместе с отцом Сигизмундом и купцом Толстопузовым отправилась на железнодорожную станцию. Оттуда эта троица и отправилась поездом на юг России, где зарождалось Белое движение.
Купец Толстопузов не ошибся в своих предположениях – Елизавета плохо знала жизнь, и Толстопузов, взявшись опекать её в дороге, делал это так ловко, что на деньги княжны обеспечил и ей, и себе, и даже Сигизмунду весьма комфортное путешествие с немалым прибытком наличности в свои потайные карманы.
Хренский, не найдя понимания в Полуумнове, понял, что его эра закончилась,
