из-за тяжёлых штор за окном прихожей и усмехался. «Злобно усмехался», как отмечали в своих воспоминаниях участники штурма.
Кто-то из революционеров пытался подковырнуть пробку ножиком, кто-то зубами – ничего не получалось. Камень, прячась в кустах парка с группой захвата, ждал сигнал, а его всё не было. Дело революции оказалось в опасности.
Помощь пришла, откуда не ждали. Швейцар сам открыл дверь, вышел наружу и со словами «гляди сюды, молокососы!» отобрал у них бутыль, после чего легко и изящно откупорил бутылку игристого. Пробка с шумом выскочила из горлышка и со свистом отправилась по траектории, заданной ей швейцаром, – в сторону Дома Советов. На шум из кустов, как и договаривались, выскочила группа захвата во главе с Камнем и бросилась внутрь здания в открытую дверь так быстро, что швейцар и среагировать не успел. Поняв, что всё кончено, он снял с себя одежду швейцара и поплёлся домой, прихватив бутылку игристого. Больше о нём никто и ничего не слышал.
Князь Ани-Анимикусов с товарищами комитетчиками сидели за столом для совещаний и изволили пить чай, обсуждая, давать ли из казны деньги на ремонт грязнушкинского моста или же направить их на закупку торфа для нужд отопления присутственных мест Головотяпии. При этом, отвлекаясь от главной темы обсуждения, князь изволили всем присутствующим рассказывать о том, как проявляется подагра и как именно надо было прикладывать лечебные грязи для того, чтобы утихомирить боль. Особенно много князь уделял времени описанию запаха и цвета той грязи, которая действовала лучше всего и которую он привёз из деревни. Иногда, в поисках нужного прилагательного, князь щёлкал пальцами, обращая свой взор к потолку, и мучительно думал вслух: «Как это будет по-русски?» Он ведь лучше знал немецкий и французский языки, чем русский.
Как раз в тот момент, когда князь сообразил, как будет звучать по-русски слово «la merde», в комнату ворвались вооружённые матросы и солдаты во главе с Камнем, который громко крикнул:
– Которые здесь временные? Слазь!
Члены Временного комитета во главе с Ани-Анимикусовым послушно слезли со стульев и опустились на пол.
– Это я фигурально – слазь! Для истории, чтоб в книжках пропечатали…, поднимайтесь, граждане! Все вы арестованы, а правительство ваше низложено!
Все молча поднялись, только один Ани-Анимикусов, лёжа на полу, ответил:
– Да неужели?
В это время Глуповский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов принимал Декрет о переходе всей власти в руки Совета. Против этого были многие – меньшевики, кадеты и прочие, которые указывали, что надо прежде всего провести всеобщие выборы, а уже после этого выборный орган и может взять власть в свои руки. А ещё лучше дождаться созыва Учредительного собрания.
Когда Камень, возбуждённый и взъерошенный, вошёл в зал заседаний Глуповского Совета и зашептал что-то на ухо Кузькину, то очередной выступающий и весь зал притихли
