Зойкой Три Стакана. Прочитав телеграмму, она густо покраснела и, опустив глаза долу, тихо, но внятно произнесла:
– Это я – Розенбам. Я – Зоя Абдукадыровна Розенбам.
Даже если бы обрушился потолок, или вдруг кариатиды зала Дворянского собрания начали красить губки и стыдливо прикрывать свои асбестовые обнажённые груди, это бы не произвело такого ошеломляющего известия, как слова Зойки Три Стакана. Никому в голову не могло прийти, что у неё есть нормальная фамилия, более того – имя и отчество. Шок – это по-нашему! Все услышавшие Зойкин шёпот в изумлении раскрыли рты, и немало глуповских мух закончили свои беспечные дни в этих зияющих ямах.
Так беспечный легкокрылый мотылёк, привлечённый в чёрной летней безлунной ночи ярким манящим светом трепетно горящей свечи…
Но что это вдруг меня потянуло на лирику? Я ж об истории…
Вернёмся к архивам и их правдивому и суровому изложению.
Итак, немало глуповских мух погибло в те две минуты после того, как Зойка Три Стакана произнесла:
– Это я – Розенбам. Я – Зоя Абдукадыровна Розенбам.
Она стояла, опустив глаза вниз, как будто школьница, которую уличили в том, что она тайком на уроке физики красила губы новой губной помадой Череповецкого металлургического комбината.
Глуповцы, пока Зойка Три Стакана, вздыхая, приходила в себя, не шевелились. Даже Камень, посвящённый, казалось бы, в самые глубины тайн Зойки Три Стакана, стоял как зацементированный, больше всех открыв свою пасть (слово «рот» здесь, поверьте, неуместно).
– Ну что ж, товарищи! Задание партии и СНК надо выполнять, иначе мировой революции нам не видать, – бодро произнесла, встрепенувшись, Зойка Три Стакана, сняв тем самым завесу пугающей тишины. – Нам нужно не только бить врагов, мешающих делу революции, но и восстанавливать мирную жизнь в стране – начать, так сказать, производственный и сельскохозяйственный путь к коммунизму.
Глуповцы закрыли рты и судорожно сглотнули. Некоторые особо невезучие не сглотнули, а проглотили.
Сборы были скорые. Блистательное «дело» у моста через Грязнушку привело к тому, что красноглуповцы захватили большой запас вооружения белоглуповцев и, сдав под расписку Зойке Три Стакана имевшиеся у них рогатки, вооружились винтовками и пулемётами. Две дивизии быстренько расположились у границ губернии. Белые, в целях выравнивания фронта, отступали к югу, и их не было видно ни в подзорную трубу, ни в полевой бинокль с колокольни центрального собора Глупова. Военные действия переносились далеко за пределы Глупова и губернии, хотя, на всякий случай, глуповцы продолжали сражаться – палить во все стороны из ружей и пушек из своих окопов, блиндажей и занятых ими крестьянских изб. Одновременно с этим войска собирались в Царицын. Сегодня сложно представить себе, как можно одной рукой сражаться с белыми, а другой штопать портянки и портки да укладывать вещи в поход, но в те далёкие годы и не такое бывало, судя по официальной истории.
Постреляв ещё
