шевеля густыми бровями, да весело покрикивал иногда: «Э-х-х… Пошли родимые!»
Вскоре тройку лошадей встретил лес посеребрённый инеем и украшенный белыми шапками снега. Молодые сидели в санках, тесно прижавшись друг к другу, и глаза их счастливо блестели. Зимний лес оторвал их от прежней жизни, отделил зелёной стеной от обыденной скуки и унес в будущее. Мимолетность происходящего ими сейчас не ощущалась. Наоборот – возникло чувство неповторимости настоящего, как будто только теперь они, наконец, поняли истинный смысл жизни. Её красоту и сладость. Павел искоса посмотрел на Веру. Она была бледна и неподвижна. Он слегка наклонился к её манящему молодому лицу и спросил:
– Ну как тебе? Нравится? А!
– Очень, – искренне ответила она. – Мне хорошо. Хорошо!
– А тебе хочется, чтобы так было всегда?
– Да… Только так не бывает.
– Сейчас будет, – уверенно ответил Павел. – Сейчас будет так всегда.
В это самое время лошади вынесли их на яркое пятно заснеженной поляны. Промелькнули с боков останки старых заборов, ветхие столбы и темные перекладины, какие-то занесенные снегом бревна, приготовленные когда-то для строительства нового дома. Потом тройка снова въехала под кроны деревьев, яркий свет исчез и ямщик, повернув к ним румяное лицо, громко сказал:
– Здесь был поселок когда-то. Он назывался Красный Яр.
– От него совсем ничего не осталось, – продолжил Павел.
– Ничего, как видишь, – с сожалением отозвался ямщик.
– Вот так и люди, – вырвалось у Павла. А потом почему-то захотелось продлить то счастливое мгновение в душе, которое навеял ему лес несколько минут назад.
– Останови, – велел он ямщику. – Мы немного пройдемся.
Вера легко выпрыгнула из санок и они, взявшись за руки, пошли к темно-голубому заснеженному ельнику возле небольшого оврага. Снег в лесу оказался неглубоким, идти по нему было легко и приятно. Но в чем-то они проиграли, остановившись. Что-то утратили. Проиграли, потому что исчезло чувство полета. Окружающий мир приобрел ту излишнюю простоту и конкретность, ту детализацию, которая делает его прозаичным.
Стучал где-то с боку дятел. Слышно было, как на зимней дороге переступают и пофыркивают лошади, как ямщик ласково переговаривается с ними, поглаживая их по бокам. Павел посмотрел на Веру ещё раз и почему-то с трудом осознал, что эта красивая краснощекая девушка его жена. Несколько дней назад такое было невозможно представить. «Пошли скорее, пошли», – зашептал он, увлекая Веру в густой ельник. Там Павел прижал её к себе и стал целовать в губы, в прохладные от мороза щеки, в покорные закрытые глаза. Ещё, ещё. Голова закружилась от счастья. Он, шутя, упал в снег на спину и протянул к ней руки, как бы приглашая её в свои теплые объятия. Но она как-то странно – вовсе невесело засмеялась в этот момент, и в её глазах мелькнуло что-то рождающее страх, что-то тайное и пугающее.
