балу относилась сама принцесса Алиния, однако, был прямым потомком великого завоевателя, под ноги которого пали ниц огромные империи. И это также знать суждено, считаться с этим.
Но было ли дело до этого герцогу Ронтанскому, утопавшему в горькой тине безумия? Победным рёвом, ведомая лихими ветрами, ворвалась в узкие просторы души всепоглощающая зависть и, преобразившись в огромную, жирную жабу, да и стеснила, сдавила грудь, что не глотнуть никогда воздуха высоких благородных начал.
И замыслил тёмное дело герцог Ронтанский. Чёрный ворон скверно коварного замысла закружил над сводами королевского дворца.
10
Переговоры так и не начинались. Хан терпеливо ждал. Аудиенция у короля откладывалась на неопределённое время. Но вот, наконец-то, изъявили позвать его во дворец, где ему во всеуслышание объявили о приглашении на рыцарский турнир в качестве почётного гостя. Ему только и турнира не хватало. Но в отличие от королевского бала на турнир приглашали кроме него и всех нанголов, его «чёрную гвардию», прибывшую вместе с ним.
Народу было много, народ столпился в ожидании зрелищ. Чернь, как и бывало всегда, примостилась на широкой и длинной поляне, вдоль всей полосы, где соразмерялась сила доблестных рыцарей.
Это был единственный праздник – «праздник цветения», куда могла допускаться пресловутая чернь. Ибо рыцарский турнир – это рыцарский турнир, зрелище для глаз аристократии.
По ту сторону полосы возвышалась трибуна, сплошь заполненная достопочтенными персонами, в чьих родословных не сомневался никто. Высокородная кровь, белая кость, отделённая полосой рыцарских схваток. Эта достопочтенная публика сидела, как всегда, так чопорно, придав себе наиважнейший вид, признав в себе высокую цену, что даётся с рождения, определённую в этой замысловатой лестнице иерархического порядка, что издавна укоренился в этом белом свете.
В центре же всего этого величественно расположилось само королевское ложе, по обе стороны которого относились места для, весьма, приближённых к королю персон, к которым относились и места для иноземных гостей высокого ранга. Сюда-то и пригласили Аурика и Джэнде, командира его чёрной гвардии. Воины же разместились наблюдать за зрелищем далеко на нижних трибунах, но всё же рядом с отпрысками баронских, дворянских и прочих высокородных кровей.
К королевскому ложу вели широченные ступени, сплошь покрытые красным драповым ковром. Такие же ступени, но более узкого порядка, покрытые лишь зелёным ковром, пробивали себе путь меж трибун и в других местах, подчёркивая тем самым более скромную значимость.
Каждый субъект из всего этого высокородного собрания так и стремился выразить свою отличительность, что не ускользнуло это от намётанных глаз нанголов. Но приметили они и вот такую выраженную скромность, что так и сочилась от дочерей уважаемых семейств. Могли ли они знать, что это и есть такая выставка – товар лицом. Но ровным счётом
