легче смириться с ориентацией третьего. Марита, похоже, мыслила в том же ключе: если муж перестанет третировать Фердинанда и намекать, что он – второй сын в семье, а обязательств второго сына пока что не отменили… почему нет? Все лучше, чем после смерти Рене-старшего, расстаться еще и с Ферди.
Близнецы, как подобает подросткам, напустили на себя гордый и независимый вид. Только малыш-Рене, который был еще слишком мал, чтобы помнить Ральфа или понимать, кто он, как зачарованный потрогал его за волосы.
– Прямо как у Цезаря, – сказал он, благоговейно распрямив одну волнистую прядь, которая тут же упруго вернулась в форму.
Себастьян развеселился.
– Если бы я был отцом Цезаря, я бы сказал, что состоялся как произ… эээ, ладно. Да! Кстати, Ральф, ты должен видеть моего Брута. Вот это конь! Ты глазам своим не поверишь, когда увидишь!..
– Но ты же не подаришь ему жеребеночка? – заволновался Рене. – Который вчера родился?
И граф, донельзя гордый тем, торжественно заверил:
– Тот – только твой, малыш! Тсс!..
И Рене-младший, торжественный и довольный, взял двумя руками бокал с виноградным соком.
– Ну, хорошо. Тогда, добро пожаловать в семью! – продекламировал он и взглянул на мать. Марита, вздохнув, кивнула.
Хоть какое-то подобие приличных светских манер. Все остальные лишь рассмеялись. Все, кроме близнецов и Филиппа.
После второй перемены блюд, Рене поменялся с матерью, которая предпочла сесть с Ферди. И занял место по левую руку от отца. Похоже, он собирался вырасти полной противоположностью того, первого Рене, который терпеть не мог лошадей и был болезненным и хилым подростком. И граф любил его, как когда-то давно, еще в детстве, любил только одного Филиппа.
Еще малыш, Рене был крепенький, розовощекий и безудержный. В холле до ужина мне уже рассказали, что настоящий наследник опять Рене. Младший. Филипп, сидел по правую руку от отца, как предписывал этикет, но граф еще ни разу вправо не обернулся. Он весь был поглощен младшим сыном. Похоже, это злило Филиппа гораздо больше, чем присутствие Ральфа.
Рене это видел и ни в чем себя не стеснял.
Он пробовал все, что отец клал себе в тарелку. Он выпросил разрешения выпить разбавленный трижды глоток шампанского. Он решил притвориться пьяным и начал открыто наезжать на Филиппа.
– О, господи, – потрясенно выдохнул Ральф.
Я фыркнула: даже если бы Рене был не братом, а сыном Филиппа, он не мог бы быть еще более на него похожим!
Под шумок перепало и близнецам.
Близнецы, которые тоже были ершистые, уже ерзали, готовые устроить младшему брату трепку. Не за столом, конечно, но в замке так много мест, куда даже очень дерзким маленьким мальчикам, лучше не попадать. Рене их просто не замечал. Его взгляд горел совсем недетскими чувствами. Графу пришлось два раза одернуть младшенького, который вслух размышлял о том, что будет, если «Джесси умрет, не оставив деток».
– Джесси
