Он трижды вознес тайновершительные слова, благословляя их:
– Господи, Боже наш, славою и честью венчай их!
А уж потом запел, зачастил:
– Господь наш… Иже еси на Небеси… Да святится имя Твое… Да приидет Царствие Твое… да будет воля Твоя… – и далее по тексту.
Получилось вроде неплохо, даже несмотря на отсутствие певчих.
Теперь надо было дать наставление молодым. И откуда что взялось? Он прямо разливался соловьем:
– Холостяцкая жизнь скучная, тоскливая. А сейчас у вас начнется жизнь новая, наполненная радостями. – В воображении Казакова даже пробежали картины тех радостей, что ожидают их. – …Поэтому в их предвкушении вам дается по три глотка вина из Каны Галилейской…
И снова пономарь – молодец, что бы он делал без него? – оказался рядом с серебристым сосудом на блюде. И отец Анатолий по очереди поднес насыщенное алое вино к розовым губам невесты и жениха.
Ну, а дальше – дело техники. Соединил руки молодых, наложил на них сверху свой омофор. И повел их три раза вокруг аналоя, где лежит Евангелие. Провел. Предложил поцеловаться.
Провел. Предложил поцеловаться.
И снова дал наставление о том, что предстоит им наиважнейшее дело в жизни. Но тут он говорил и чувствовал какую-то неискренность в своих словах. А почему? Да потому, что сам этого не испытал.
«Вот тут как раз священник и незаменим, – думал он, произнося свою речь. – А монах – он фальшивит».
Но все-таки закончил более-менее:
– Дорогие Роман и Дарья, я уже представляю вас на столетнем юбилее вашей свадьбы. Как стоите вы перед Богом и людьми в славе и величии. А вокруг вас – ваши дети, внуки, правнуки. И, как сказано в Писании о Давиде, сыновья его, как рассыпанные масличные семена, дали многочисленные всходы. Так и любовь ваша должна дать эти всходы. Чтобы смогли вы сказать себе в конце жизни: «Я не прервал великую цепь любви, цепь жизни». И умудренные и рассудительные, вы могли бы узреть свою молодую поросль.
Дарья! Береги своего мужа! Если его счастье станет смыслом твоей жизни – ты будешь счастлива всю жизнь! Умейте прощать. Ибо семейная жизнь – это терпение, терпение и еще раз терпение.
В заключение отец Анатолий дал в руки молодым два образа. И сказал сопровождавшей троице:
– Подойдите, поздравьте молодых!
Тоже поцеловал их, приобнял. Поздравил.
А у самого на душе и радость, и где-то на донышке маленькая горчинка. Потому что нет у него этих самых молодых побегов, которые остаются от нас на земле.
«Жил. Любил. А следа не оставил», – думал он о своем, разоблачаясь из парадного одеяния.
После ухода молодых они с Прохором погасили в храме свечи. Разложили по местам, сундучкам и коробкам венчальный реквизит. И разошлись по своим домам, где никто не ждет их. Не встретит ни ласковым словом, ни ворчливой бранью. Одинокие и бесприютные. Одно слово – бобыли.
V
«Утро начинается с рассвета.
