кто тебя подослал? Тебя и эту ведьму! Кругом враги! Нашли-таки слабое место! – Потом неожиданно мягко добавил: – Поверишь ли, ничего я об этом не знал. Никогда не женился бы на купчихе. А она молчала, двадцать пять лет молчала! Не такая, значит, дура, как я считал. Это я дурак, старый идиот! Но ты мне ответишь за всё! Хорошо подстроили, нечего сказать: Бондаря одним махом, как муху! – Он ударил ладонью по столу, лампа подпрыгнула, словно юбочка, закружился нарядный абажур.
Лёвка чувствовал, что оправдываться бесполезно. Что может его жалкая правда против железной логики? Не скажешь ведь, что ложку украл одиннадцатилетним мальцом по глупости, а сейчас еще поухаживать решил за Антониной. Разве можно такому верить?!
Лицо начальника багровело, и, казалось, его вот-вот хватит удар. Лёвка не стал дожидаться, бросился к выходу.
…Черное небо, дождь барабанит по крыше машины, капли переливаются в свете фонаря. Никогда больше он не сядет за руль. Бросил ключи и документы на сиденье, прикрыл тряпкой, захлопнул дверь. «Всё кончено, за мной не сегодня завтра придут. Бондарь слов на ветер не бросает. – Лёвка криво усмехнулся. – Но ждать сложа руки и не подумаю! Уеду куда глаза глядят, пусть ищут! Хоть попотеют! Не всё коту масленица!» Злой и решительный, он забежал домой, схватил документы, деньги, пару вещей. Буркнул матери:
– Не ищи! Сам напишу!
Глава 5
Зарождение любви
Валерий «дневники» писал, как положено, через каждые три дня. Знал: другие врачи так не заморачиваются, но ведь то халтурщики. Высокая стопка историй болезней высилась в правом углу стола и совсем не убывала. Серые картонные папки с надписями «Дело №», «хранить … лет». «Да, хранить и дописывать, дописывать всю жизнь больного и далее в архив».
В дверь постучали. «Ну, кого еще несет нелегкая! Знают же, что неприемный час! Утром со всеми поговорил, так ведь нет, мало!»
Лугов собрался отчитать навязчивого больного, но, увидев незнакомую, худенькую, растрепанную девушку, растерялся и глупо улыбнулся. «Кто это? Явно ведь не наша больная!» «Наших больных», то есть шизофреников, он давно научился распознавать с первого взгляда по мимике, движениям и комплексному ощущению, которое подробно описано в учебниках по психиатрии.
– Я – подруга пациента Мальвинова, – робко представилась посетительница.
«Ага, та самая сожительница, о которой написано в сопроводительной бумаге. А я думал, напутали чего, Мальвинов-то одиночка! Почти двадцать лет болеет, какие уж тут бабы! Видно, девчонка сама расстаралась».
Валерий взглянул на девушку внимательнее, уже не только как врач. И… острое желание накатило, будто волна; пришлось отвернуться и разглядывать трещину на потолке. Весь его здравый смысл просто на уши встал от возмущения. «Ничего себе красотка, ни кожи ни рожи! Да еще на работе!» Он опять оглядел ее, нарочно стараясь замечать недостатки. Угловатая, костлявая, даже бесформенный свитер не скрывает, потертые джинсы с оттоптанными краями, взъерошенные рыжие патлы, вздернутый носик,
