вокруг.
Зубы предательски клацали.
–Я ничего не вижу,– тихо сказал мой спутник,– я только слышу, как они шумно дышат.
–Боже мой!– закричала я (голос стал мне чужим).– они охотятся на тебя! Один из них готовится к прыжку!
Я вспомнила о своем оружии: бросила горшок, подняла винтовку и неловко выстрелила. В ушах зазвенело. Я не успела услышать крик Дениса- я просто видела ЭТО. Его потащили.
–Не-ет!– исступленно закричала я.– Не на-адо!!
Ко мне подошел самый крупный из Ангелов – вожак. Ужасной величины питбуль. Он посмотрел мне в глаза, и такая невыразимая тоска была в них, что ноги у меня предательски задрожали, а ружье упало на землю. С минуту мы глядели друг на друга, а потом он тихо зарычал, и в голове моей прозвучали слова : «Ты все поймёшь позже, а пока убирайся, … человечишка».
Стая ушла, волоча за собой тело Дениса. Обессилив, я упала на шершавый асфальт и зарыдала. Обычно, когда случалось, я плакала тихонько, а тут вдруг меня словно прорвало. Все, что осталось от моего коллеги – это пластиковая банка с мальком. Она сиротливо лежала на боку, и капля за каплей потихоньку из неё просачивалась влага. Я отбросила бесполезную винтовку, подобрала банку и пошла в здание НИИ Генетики на улице Коперника. Шла и рыдала, неся в руках последний в мире шиповник и последнего в мире малька. Отчего-то – эта мысль звучала внутри меня как аксиома – мне казалось, что сегодня ни один из Ангелов меня не тронет.
Дверь мне открыли сразу – усталый начальник местной службы безопасности. Он замер, так и не сказав ни слова, едва я показалась ему на глаза.
–Проп-пустите меня,– меня прошиб озноб: слишком недружелюбно этот человек смотрел мне в лицо.
–Что вам надо, Везутова? Как… Как Вы сбежали?!
–Я… Я принесла… Вот,– дрожащими руками я вытащила из-за пазухи банку,– мой коллега нашёл малька. Его… Дениса… Ангелы съели. Ангелы… мы видели их на улицах.
– Малька,– почти шепотом повторил мужчина.– Малька,– повторил он.
И вдруг выхватил у меня банку и с яростью швырнул её в открытый люк мусорного пресса. Банка хрустнула, и вода жалобно брызнула из люка на кирпичные стены.
–Вы убили последнюю в мире рыбу, вы…
–Мне не до этого!– рявкнул капитан.– По нашим улицам бродят здоровенные псины! Невидимые! И наши тепловые датчики – даже они! – не могут их уловить!
Я не успела ничего сказать, как этот безумец продолжал:
–Мы кое-как – кое-как!– их выследили в лесу! Эти твари свили там своё гнездо! Нам ничего более не остается, как поджечь их там заживо!
Последний в мире лес остался в моём родном городке. Его не вырубили, оберегали от пожаров, ещё двести лет назад он стал национальным достоянием.
Поджечь последний в мире лес – это было немыслимо, это было преступно; сама идея лишала разума.
–Это – не – поможет,– четко произнесла я,– мне кажется, что…
–Мне плевать, что вам кажется!– поливая меня слюной, завопил капитан.– Меня волнует сейчас не этот полудохлый
