и бла-бла-бла», – процитировал парень то, что должна была сказать я. Кажется, у меня покраснели теперь даже кончики волос. Я уставилась на него, смотря прямо в глаза, не признавая своего поражения. В тот момент это была моя самая большая ошибка, потому что его глаза блестели, карие, с золотой радужкой, пронизывали меня насквозь, он словно заглядывал в мою душу, читая меня, как раскрытую книгу. Кажется, как бы я ни старалась скрыть свои эмоции от него, этого сделать не удалось. Он прекрасно знал, какое впечатление произвел.
– Спасибо, – мой голос охрип, и сказала я это спустя долгих несколько минут. Все, на что я в тот момент была способна, – это таращиться на него во все глаза.
Слезы с новой волной нахлынули. Я прижимаю ладони к глазам, чтобы запихнуть их обратно. Эти воспоминания терзают каждую клетку моего тела, кажется, что от них в душе образовывается пустота все больше и ничем ее не заполнить. Ведь на ее месте когда-то был ОН.
Как наступает депрессия? Постепенно, а потом внезапно. И вот однажды ты просыпаешься и боишься жить дальше
Глава 8
Так продолжалось уже около месяца. Бессонные ночи, полные болезненных воспоминаний. Днем натянутая улыбка, ночью слезы и успокоительное, что дала мама. Если честно, то толку от них никакого.
Позже, после того дня, мне сказали, как он умер. Его избили, сильно ударили по голове – и все, его не стало. Миссис Вэйн уехала через неделю куда-то на север не в силах больше выносить одиночество в доме, полном воспоминаний. Она осталась совсем одна. Ее муж умер несколько лет назад, а теперь еще и сын. Но она держится, и я должна. Ради него.
Вот такая жизнь. Одни умирают, а другие должны продолжать жить, ради тех, кто умер. Главное, не сломаться.
Моя жизнь потеряла смысл, я хожу, ем, учусь, сплю, но теперь это не жизнь, а существование, я просто делаю вид, что жива, но на самом деле я просто не хочу расстраивать папу. Он говорит, что нужно жить дальше, все мне так говорят, только они не знают, как это – жить без большей части тебя, они не знают, как это – оторвать от себя кусок мяса и выкинуть, они говорят, что тоска меня отравляет, что так нельзя, но никто не может дать мне противоядие. Все говорят, что хотят помочь, но делают только хуже. Все считают своим долгом поговорить со мной об этом, надавить на больное, напомнить о том, каким хорошим был Джонс, но они не знают его так, как знала его я, а от этого еще больнее.
С того дня, как его не стало, меня не оставляют одну, всегда кто-то поблизости. Мама, папа, Лиз – они всегда рядом, только по очередности. Наверное, они боятся, что я наложу на себя руки или еще что-то, может, думают, что так помогают, своими бессмысленными разговорами, шутками, развлечениями. Мама стала мне намного ближе, теперь мы не ссоримся по пустякам, и, как ни странно, она единственная, кто никогда не заводил разговор о смерти Джонса. Я думала, она будет рада тому, что теперь мы не вместе, что Джонса больше нет в моей жизни, но вместо этого она просто обняла
