style="font-size:15px;"> – А как же Алекса? – Удивился глава семьи. – Ты ведь не хочешь, чтобы она узнала все раньше времени?
– Она уже все знает, – доложила женщина все тем же тоном.
Оливер осел на пол рядом с супругой и уставился на нее круглыми глазами.
– Посмотри, какая она милая в Праге! – Протянула ему Мелани очередную картинку. – Ей так идет голубой цвет. Ох, как же я устала от ее черных нарядов, поскорее бы Дениэл вернулся, может, и Алекса стала бы тщательнее выбирать свою одежду?
Изумленный взгляд был ей ответом, и женщина рассмеялась. Похоже, в их доме самыми вменяемыми персонажами была пара младенцев, лежащих на небольших детских шезлонгах прямо на полу.
История о пробуждении девушки вынудила Оливера отправился к ней в спальню, чтобы получить информацию из первых рук. Но после стука в дверь ему не открыли, как обычно. Лишь с третьего подхода створка тихонько отворилась, и за ней оказалась Алекса, которая напугала впечатлительного родителя своим видом до полусмерти. Взгляд ее горел фанатичным огнем, а лицо сияло от восторга, но выглядело болезненным и неадекватным.
– Папа, ты такой красивый… – Проговорила она.
Пусть это будут не наркотики!
Оливер настороженно окинул ее взглядом, шагнул в комнату и обомлел. Все стены, кровать и остальная мебель, подоконник и пол – абсолютно все было заставлено картинами с кошмарными оскалами. Они были повсюду, даже свисали с ниток мерцающих бусин на окне, прикрепленные к ним зажимами. Оливер будто попал в галерею уродов. Они глазели на него со всех сторон, пугали, следили за каждым шагом, высверливали дыры во лбу своими кошмарными текущими глазищами, и светились жуткими разноцветными улыбками.
– Что здесь происходит? – Прошептал ошалело родитель.
Но девушка лишь благоговейно оценивала его этим безумным взглядом. Оливер взял дочь за плечи и попытался увидеть хотя бы отголосок здравого смысла в ее очумелых глазах, но тщетно.
– А Дениэл в курсе? – Спросил отец строго.
– Кто? – Резко включилась девушка, и ее взгляд очистился от фанатичного блеска и наполнился осознанностью.
Алекса огляделась по сторонам и поняла, что перестаралась.
– Я пытаюсь научиться управлять этим, пап, – попыталась оправдаться она, – мне важно понять, как работают «краски».
Тряхнув головой, он едва сконцентрировался на единственном нормальном лице в этой комнате – на ее – и проговорил:
– Алекса, это никуда не годится. Ты устроила здесь музей ужаса, как ты тут планируешь спать? И что вообще все это значит?
Слушая историю дочери, Оливер помогал ей убирать картины в кладовку, морщась. Даже прикасаться к ним было жутко, не говоря о том, чтобы любоваться. По окончании рассказа, он нахмурился и принял решение.
– Я не разрешаю тебе заниматься
