за стол. Тогда Катя прыгнула на стол, и я ей всё пересказала. И спросила, что делать.
Катя подумала и предложила попробовать подружиться с Васькой. На это я ответила, что ни за что с ним дружить не стану, хотя бы он грозил заявить, что я террористка и хочу взорвать школу. Тогда Катя посоветовала не обращать на Васькину клевету внимания и смеяться над ним. Все поговорят, поговорят и перестанут, а Васька опять окажется в дураках.
Тогда я спросила про оборотней: правда ли, что есть такие люди, которые могут превращаться в собак и волков, и наоборот. Катя сказала, что среди её знакомых зверей кто-то об этом слышал, но бывает ли такое на самом деле, она не знает. Лесные звери про это должны знать лучше, но Катя ни с кем из лесных не знакома.
Тогда я спросила, а могут ли об этом знать вороны, они ведь летают и встречают многих зверей из разных мест. Дело в том, что я иногда встречаю ту ворону, которой я помогла освободить её сына, и мы здороваемся. Я даже назвала её Фросей, и ей это имя понравилось. Но Катя сказала – вряд ли, потому что городские вороны хотя и умные, но всё же ограниченные создания и путешествуют от своих мест обитания недалеко. Возможно, у них есть связи с лесными воронами, но про это Катя ничего не знает.
И я решила расспросить об этом папу. Он физик, он всё должен знать.
Мы с Катей пообедали, отдохнули от мысленного разговора, и я села делать уроки. А когда сделала, стала размышлять: сказать Сеньке про новую Васькину гадость или не надо?
Если скажу, он может Ваську отколотить, будет драка, потом станут разбираться, за что бил, как бил, вызовут родителей, Сеньке попадёт, да и мне достанется. Ведь Васька всё наврёт, чтобы Сенька и я оказались виноватыми, а он остался несчастным, пострадавшим от злых хулиганов. А если не скажу и Васька начнёт в школе болтать обо мне, Сенька его всё равно побьёт, и его самого накажут. Надо что-то придумать.
Я думала, думала и вдруг придумала: буду говорить правду. Пусть только Васька попробует сказать, что я волчиха, я тогда скажу, что он приставал ко мне, чтобы я с ним дружила, а я засмеялась и сказала, что лучше подружусь с волком, чем с ним, потому что дружить с волком и то интереснее. Вот он и выдумал назвать меня волчихой. Дурак! Надо будет только Сеньку об этом предупредить. Но всё-таки сначала спрошу у папы насчёт оборотней…
Вечером, когда мама мыла на кухне посуду, я подошла к папе и сказала, что у меня к нему серьёзный вопрос: бывают ли на свете оборотни? Ну, это такие люди, которые умеют превращаться в волков и обратно в людей. Папа как услышал, так даже уронил книжку, которую читал, и уставился на меня. Потом обо всём догадался, посмотрел на меня весёлыми глазами и сказал:
– Ты что, боишься, не оборотень ли ты? Признавайся, волчишка.
Я кивнула и сказала, что сегодня гад Васька из моего класса, который непонятно как узнал, что я могу разговаривать со зверями, сказал, что я оборотень и скоро стану по ночам превращаться в волчиху.
Тут папа засмеялся, обнял меня и сказал, что это всё выдумки, старинные сказки, как, например, про царевну-лягушку или злую колдунью,
