он поступит. Я не приму этого монаха, которого не знаю, в качестве архиепископа. И я буду до последнего дыхания отстаивать свое право выбирать моих собственных церковников в моем собственном королевстве! – Людовик скомкал пергамент и швырнул в угол.
– Тебе следует написать папе примирительное письмо, – посоветовала жена.
– Я напишу ему так, как сочту нужным. Не я сею здесь раздор. – Он резко вскочил.
– У меня начались месячные, – сказала она, решив покончить с плохими новостями разом.
– Почему все так трудно? – с досадой воскликнул он. – В чем я провинился, что все и вся против меня? Я пытаюсь вести примерную жизнь, и такова моя награда: непокорное духовенство и бесплодная жена! – Он выскочил из комнаты, отбросив пинком попавшуюся на пути табуретку.
Алиенора прислонила горящий лоб к прохладному камню оконного проема. Ситуация в Бурже сложилась бы иначе, если бы Людовик подружился с местными монахами, как она говорила. А теперь начнутся раздоры и недопонимание. Людовик же примется демонстрировать направо и налево свой крутой нрав, усугубляя ситуацию. Вроде бы взрослый мужчина, король на престоле, а ведет себя как наивный ребенок, просто доводя ее до отчаяния.
Пробил поздний час. Петронилла была под хмельком, выпив слишком много крепкого темного вина за праздничным ужином. На следующей неделе двор возвращался в Пуатье, а затем в Париж – идиллия почти закончилась. Она столько танцевала в своих тонких лайковых туфельках, что разболелись ноги. Рауль, заявлявший, что не любит танцевать, тем не менее проявил грацию и живость, оградив Петрониллу от ухаживаний юношей, искавших ее благосклонности. Она смеялась до боли в боку над проделками шутов, присоединялась ко всем песням, хлопая в ладоши и гармонично выводя мелодию. Теперь все завершилось и люди расходились. Алиенора отправилась в свои покои, а Людовик пошел молиться.
За главным столом среди крошек и догорающих свечей сидел Рауль. Он подлил себе в кубок вина и ей плеснул немножко. Слуги вокруг прибирали, складывали столы у стены, но стол на возвышении нарочито обходили стороной.
– Итак, – проговорил Рауль, – за что мы с вами выпьем?
– Не знаю, сир, – ответила она с игривой улыбкой. – У вас больше опыта произносить тосты, чем у меня.
– В таком случае за прекрасное вино и прекрасных женщин Аквитании. – Он поднял бокал.
Петронилла нахмурилась:
– Прекрасных женщин?
– Только одну из них, – уточнил он, – за самую красивую сестру королевы.
– Произнесите мое имя, – велела она.
– Петронилла.
От тембра его голоса у нее побежали мурашки. Девушка тоже взяла в руки бокал.
– За прекрасное вино и сильных мужчин. И за самого совершенного кузена короля. – Она не спеша сделала глоток.
– Произнесите мое имя, – откликнулся он.
– Я часто его повторяю, но это слышит лишь моя подушка. – Петронилла обвела пальцем
