игриво шлепнула его по руке:
– Вы всегда пристаете к спящим дамам подобным образом?
Рауль хмыкнул, приподняв бровь:
– Обычно дамы, к которым я пристаю, не спят. А если и спят, то очень быстро просыпаются. – Он коснулся пальцем кончика ее носа. – Я предложил вам лакомство, пока его не съели ненасытные обжоры. Разумеется, если вы отказываетесь, то им больше достанется. – Рауль показал на остальную компанию, заканчивавшую трапезу фруктами в меду.
Петронилла взяла горшочек у него из рук, зачерпнула мед пальцем и слизнула. Затем она зачерпнула еще, на этот раз поднесла палец к его рту. Рауль удивленно хмыкнул и принялся слизывать мед языком, так что у Петрониллы побежали мурашки по спине и она позабыла обо всех молодых рыцарях и трубадуре. Ее палец целиком спрятался у него во рту.
– Все чисто, – сказал он, отводя ее руку от своих губ.
Петронилла кокетливо взглянула на него.
– Хотите еще? – спросила она.
– Да, это вопрос. – Рауль тихо рассмеялся. – Нельзя играть с огнем без последствий, сами знаете. – Он окинул ее оценивающим взглядом. – Кажется, еще секунду назад вы были маленькой девчушкой из Бордо, подозрительно рассматривающей всех этих странных французов, особенно меня. – Он указал на свою нашлепку на глазу.
– Я по-прежнему не доверяю французам, – ответила Петронилла, – и по-прежнему считаю их странными.
– С чего бы вам не доверять мне? Разве я не забочусь о вашем благополучии?
– Не знаю, сир. Возможно, вы ищете собственную выгоду.
– С вами – безусловно. Вы влияете на меня благотворно, разве может быть иначе? – Он легко провел пальцем по ее щеке. – Вы напоминаете старому боевому коню, каково это – ощущать себя молодым и задорным.
Трубадур запел другую песню. Петронилла переместилась так, чтобы больше опираться на плечо и грудь Рауля, чем на подушки.
– Для меня вы не старый. Молодые рыцари и дворяне как дети, но вы мужчина… А я больше не маленькая девочка.
Рауль промолчал, и тогда она повернула голову:
– Я не ребенок!
– В самом деле, – согласился он с грозной улыбкой. – Вы прекрасная молодая женщина, а я как та пчела, что опьянела от нектара.
– Как вы потеряли глаз? – Она провела пальцем, легко касаясь кожи вокруг черной нашлепки.
Он пожал плечами:
– Это случилось во время осады. Мне ударил в лицо осколок камня, только и всего.
– Болит?
– Иногда. Меня свалила лихорадка и нестерпимая боль, но я выкарабкался – выбора не было. Я и раньше нечасто смотрел в зеркало. Знаю, как высоко ценится красивая одежда и внешность, но подобный шрам почетен и не мешает мне выполнять мой долг или участвовать в жизни двора. Теперь я уже не тот юноша с горячей головой, который готов кинуться в самую гущу заварушки при первом
