запретил использовать ультрафен за пределами морга и без его участия. Но тут был захвачен врасплох появлением Филипповича.
– Он ничего и не поймет! – настаивал Анатолий.
Открылась дверь, и вошел маленький, лет шестидесяти человек в двух халатах: в белом и поверх – байковом, синем.
– А-а, Толя, привет! – протянул сухую жилистую ладонь. Кивнул на труп женщины. – Не твоя ли красавица?
– Нет, Филиппыч, не моя.
– Гарная дивчина. Не убереглась, голуба. А ты за кем пришёл? – показал глазами на сверток в его руках.
– Нет, Филиппыч, ни за кем. Это по другому назначению… Ну, я пошёл, Игорь Васильевич?..
Доктор кивнул, но лицо его выражало недовольство, несогласие с затеей Анатолия.
– Я мигом!
Феоктистов выскочил из холодильника и едва ли не бегом устремился по подземному переходу.
15
В палате кроме Мизинцева находилось ещё двое больных. Оба с аппаратами Илизарова. У одного на руке. У второго на ноге, выступающий сквозь натянутую на него пижамную брючину. Больные лежали на кроватях.
Вбежав в палату, Феоктистов остановился.
– Мужики! – обратился он к больным. – Простите, извините, но будьте так любезны, выйдите на минуточку. Я следователь, и мне – ой как надо – с этим больным переговорить с глазу на глаз.
Положив на стол халат с ультрафеном, достал из заднего кармана брюк служебное удостоверение.
Больные переглянулись и с неохотой поднялись. Тот, у которого аппарат был на ноге, ушёл на костылях.
Феоктистов переложил сверток на освободившуюся кровать и стал разворачивать. Достал ультрафен. Все проделывал в спешке, молча, и оттого его действия вызвали тревогу у Мизинцева.
– Вася, не бойся. Это не смертельно…
Анатолий, спрятав батарейки в карман брюк, поднял ультрафен, настраивая резкость, стал подходить к нему ближе.
Над головой Василия алел слабый оранжевый нимб.
– Вася, ну-ка поверни бестолковку.
Мизинцев обиженно хмыкнул, но команду выполнил, повернулся к окну.
– Хоп! Готово. Спасибо, Васёк. Этот эксперимент тебе только на пользу. Можешь считать – твоё алиби, – говорил Анатолий, упаковывая аппарат. Уже со свертком подошёл к кровати Василия. – Ну, как, Вася, написал? – спросил о рапорте.
Василий промолчал, отводя глаза в сторону.
– Что, ещё не готово?.. Ну, парень, за это время, пожалуй, роман можно было бы настрочить.
Мизинцев тяжело украдкой вздохнул.
– Вась, я что-то не пойму. Ты писал или не писал?
Василий отрицательно покрутил головой.
– Почему? – спросил Феоктистов обескуражено. – Ты что спал или?.. – И тут взгляд Анатолия наткнулся на подарки, оставленные Бахашкиным. Они лежали на тумбочке не тронутыми. На лице промелькнула догадка. – У тебя кто-то был?
Василий не ответил.
– Ты
