Гюльбекянов, но, – увы!.. – только сдружилась. Любовь нагрянула в её сердце не с Вачаганом, а с одним из его близких друзей, бывшим не только другой национальности, но и гроша не имевшего в кармане. Это, впрочем, только подогревало её привязанность к нему. Да и как в Спанидаса можно не влюбиться?..
«Он через столько прошёл, но не потерял жизнелюбия, – мечтательно думала Манэ, пока бабушка Нвард твердила что-то про невесту Завена. – Когда он что-то рассказывает, я не могу сдержать улыбки! Сколько жизни в нём, сколько… приключений!».
Именно приключений жаждала её душа, которую так долго продержали в золотой клетке, и в тот день, когда юная ученица впервые увидела своего нового учителя музыки, она уже знала, что он – тот, кто поможет ей испытать их. Она вспоминала, как училась с его сестрой в педагогическом женском колледже неподалеку от Сулеманийе, и это лишь усилило её привязанность к нему. А что же прошлый учитель?..
Прошлый учитель был настолько старым, что однажды просто не явился на урок, потому что умер, и отец рискнул взять на эту должность кого-то помоложе, дабы избежать повторения. Тем более, что за Геннадиоса уже ручался Вачаган… Конечно, она никогда не нарушит приличий, иначе перестанет себя уважать, но удержать свою тягу к нему … всё-таки выше её сил!
– Тикин Нвард, – позвала вдруг горничная, появляясь в дверях спальни, – вас хочет видеть хозяин.
Бабушка пожевала губы и, держась за спину, тяжело поднялась с тахты. Манэ помогла ей дойти до дверей, где её уже перехватила служанка, и вяло вернулась на своё место. Большие нелепые часы на прикроватном столике как раз пробили полдесятого, и девушка не без иронии подумала о домашних. Уже пора пить кофе и ужинать!..
– Каждый день одно и то же, – с горечью вздохнула барышня. – Даже кофе всегда пьют в одно и то же время!..
Манэ знала, что и её скоро позовут к столу, но, когда кто-то кинул в её оконце первый камешек, мысли о родных тотчас покинули девушку. Она припала к стеклу, почти не дыша, и несколько раз протёрла глаза, чтобы удостовериться, что те её точно не обманывали. Неужели?..
– Что вы здесь делаете?!
В тёплую майскую ночь юная возлюбленная выбежала на балкон, накинув на плечи одну лишь шаль. Тёмные кудри, убранные с лица только на висках, ниспадали с обеих сторон волнами. Голубые глаза загорелись всеми цветами радуги, когда Манэ сравнила себя с шекспировской Джульеттой. Геннадиос почти поравнялся с её окном, цепляясь за перила балкона и балансируя на плечах Вачагана… И улыбался, как он улыбался!..
– Манэ Хореновна!.. – как ни в чём не бывало рассмеялся грек, видя, с каким восторгом она приняла его сумасбродный поступок, и как раз положил оба локтя на плоскость. – Вы рады меня видеть?..
– Не так как мои плечи! – глухо пробормотал Вачаган и сделал над собой недюжинное усилие, чтобы не упасть. Гена только что убрал одну ногу с выступающих из стены балок и поставил её на голову друга.
– Кириос
