оглядел её почти осуждающе снизу вверх и, обойдя стороной несколько человек, так что чуть не опрокинул тот самый кувшин с кедровым порошком со стола, наконец окликнул среднего брата:
– Ибрагим!.. Абиджим!
Размеренным, выдержанным движением солдата, чауш обернулся на зов младшего брата и всем своим видом – повадками, манерами, – уже выдал то, что знал, зачем понадобился ему. Сей факт ничуть не способствовал хорошему отношению к обсуждаемому вопросу – Ибрагим всегда отличался высокомерием! – и, когда Мехмед поравнялся с ним, он сразу же это почувствовал.
– Мы должны поторапливаться, чтобы похоронить тело до захода солнца, – вскинув бровь, сказал адъютант военного министра. – И так много времени потеряли, пока ждали отца и Наримана… Не думаешь, что нам лучше поговорить позже?
– Ты прав, конечно. Да!.. – Столь холодный приём обескуражил бы и менее бойкого человека!.. – Но я думаю, ты знаешь, что я… не могу ждать, абиджим.
Почти на выдохе Мехмед озвучил свои мысли, уронил руки вдоль корпуса и зажмурился, как будто полностью отдал себя на суд брата. Тревога за Геннадиоса в его сердце росла с каждой минутой, и сейчас он бы потребовал даже аудиенции у султана, если бы знал, что это поможет. Ибрагим ещё выше вскинул брови, но, верно разгадав намерения брата, как будто бы проникся к нему за них уважением. В его взоре поубавилось жёсткости, и в какой-то момент он стал очень похож на Наримана. Тот же рост и стать… только военная выправка, блестящие ряды белых сильных зубов, готовых в любую минуту растерзать добычу, да загрубевшие ладони, уже слишком многое поведавшие на своём веку, не имели никакой схожести с мягкой почтительностью учёного кадия.
– Послушай, – устало вздохнул Ибрагим, несколько раз обернулся на дверь и только потом приблизился. – Твой друг, конечно, первый подозреваемый. Но далеко не единственный…
– Что это значит? – еле дыша, спросил Мехмед.
– За ним рано или поздно придут – двое мужчин и одна женщина уже дали показания. Однако Коджа Хюсрев Мехмед-Паша… подозревает также и нашего отца.
– Что?..
– Субаши считают, что у него есть мотив. Что он завидовал брату и хотел отомстить ему за то, что тот занял его место подле султана. Сам знаешь, наш отец не всегда был сдержан в высказываниях…
– Но как это возможно?!.. Они же не повесят нашего отца? Ты же этого не допустишь?!
– А ты не допустишь того, чтобы повесили твоего греческого друга, – снова хищно улыбнулся Ибрагим и смачно потрепал брата по плечу, – так что нам надо найти кого-то третьего. И желательно, чтобы он действительно был виновен…
«Но это необязательно».
Эта мысль поразила Мехмеда своей жестокостью, но, когда средний брат, напоследок подмигнув ему, скрывался в дверях, младший хорошо осознал всю неизбежность. Груз, который он всё это время носил на своих
