даже в сериалах их ставят в центр, делают главными героями. Но потом им там, как и полагается главным героям, порой очень достается, им даже, о боже мой, теперь можно подойти и просто дать по шее! А что? Равноправие – так уж во всем! Поэтому когда Анна-Мари соизволит вновь объявиться, она должна будет мне как минимум один откровенный разговор. Что с ней произошло? Что я сделал не так! Я не знаю, какой в этом толк и будет ли от такого разговора хоть какая-то польза, но одно я знаю точно – за ней должок! Острый огонь сорвался и погас. Мать еще раз вытирает передником глаза. Ее атака отбита, рёшти съедено. Несмотря на жару, картошка с яичницей в традиционной сковородочке с длинной ручкой на деревянной подставке оказалась куда как хороша. Спасибо!
Андреас вытирает рот салфеткой и кладет, сложив ее вчетверо, на стол рядом с пустой бутылкой вина. Сейчас все равно самая жара, а чуть позже я возьму отцовский СЛК и съезжу, так и быть, в гости к этой самой Эмили. Ключи в комоде в прихожей, средний ящик, пойди отдохни пока к вам в комнату, я уберусь и закину посуду в машинку. К нам в комнату! Она до сих пор говорит «к нам», хотя Максимилиана давно тут нет! Она до сих пор не может смириться. Спасибо! Андреас еще раз произносит слова благодарности и встает из-за стола. Он знает, о каком комоде идет речь. Неожиданно он вспомнил прошлое лето, которое выдалось не таким жарким, как в этом году. Их пригласили на какую-то не то вечеринку, не то вернисаж в башню «Прайм Тауэр», где должны были выступать или Майк Мюллер, или дуэт Урсус и Надежкин. Да не все ли равно, в конце-то концов! Клоуны они и есть клоуны! Но Анна-Мари сказала, что она непременно хочет увидеть башню изнутри.
Прием проходил в огромном, на весь этаж, помещении. Вокруг по замысловатым траекториям перемещались разные люди, мужчины и женщины, молодые и старые, был даже председатель партии «Зеленых либералов», но сегодня, спустя год с лишним, Андреас уже в этом не уверен. Разумеется, никаких знаменитостей там не оказалось. Лофт ослеплял сталью и стеклом, деревянные полки теплого цвета по левой дальней стене образовывали природный контрапункт к общему техностилю, кульминацией же и основным центром притяжения был комод в стиле бернского барокко. Датировался этот объект примерно концом восемнадцатого века: массивное ореховое дерево желто-бежевого тона с медными накладками, изображающими растительный орнамент и со вставками из сливового дерева.
Ни Андреас, ни Анна-Мари не могли знать ничего подобного, задачу рассказать им об этом взял на себя молодой человек в рваных джинсах, с густой бородой и выбритыми висками. Говорил он на базельском диалекте, который почти не отличался от письменного языка, но потом он перешел на французский. Андреас впервые столкнулся с французским, когда ему было примерно четырнадцать. Мысли путались! От вина, наверное! Отец сказал, что болтаться три летних месяца без школы, дела и домашних заданий есть занятие
