и сейчас устраивают процессии в память Ми Ми и нашего отца?
У Ба печально покачал головой и почему-то оглянулся по сторонам. Наклонившись ко мне, прошептал:
– Военные запретили шествия.
– Что? – удивилась я, спросив излишне громко. – Почему?
У Ба поморщился. В это время солдаты встали из-за столика. Услышав мои вопросы, они с любопытством посмотрели на меня, но не остановились, вышли на улицу, сели в армейский джип и уехали. Поднявшееся облако пыли поплыло в сторону дворика, оседая на столиках и полу. Я даже закашлялась.
Брат, наоборот, вздохнул с облегчением:
– Армия не любит демонстраций.
– Даже когда люди идут почтить память двух великих сердец? Память удивительной любви? – удивилась я.
– В особенности это. – У Ба отхлебнул остывший чай. – Чего сильнее всего боятся вооруженные люди? Других вооруженных людей? Нет! Чего наиболее страшатся жестокие? Жестокости? Снова нет! Что опаснее всего для охваченных ненавистью и эгоизмом? Больше всего они боятся любви.
– Неужели военные видели угрозу в цветах, что безоружные люди несли к дому Ми Ми? Что в них опасного?
– Те, кто любят, уже опасны. Они не знают страха. Они подчиняются иным законам.
Мы встали. У Ба хотел расплатиться, однако официантка сказала что-то по-бирмански. Мой брат ей ответил, после чего оба засмеялись.
– С нас не берут денег. Это было угощение от хозяев.
– Спасибо, – сказала я.
– Эта женщина хочет тебя поблагодарить.
– За что?
– За возможность проявить доброту к тебе.
Я слишком устала, чтобы понимать здешнюю логику, а потому приветливо улыбнулась официантке, и мы ушли.
– Может, наймем повозку и съездим за твоими вещами? – предложил У Ба. – Представляю, до чего ты устала.
– Ничего, дойду пешком. Здесь недалеко, и рюкзак у меня совсем не тяжелый.
У Ба снова закашлял. Первый раз я услышала его кашель за столом: сухой, пронзительный.
– Ты простудился?
Он покачал головой и взял меня за руку. Мы пошли к отелю. Всякий раз, когда я ускоряла шаг, У Ба деликатно меня сдерживал.
Солнце отбрасывало длинные тени и вскоре скрылось за горами. Стало прохладнее.
У Ба остался в вестибюле, а я поднялась на второй этаж за рюкзаком. Не желая обижать владельца отеля, заплатила за две ночи.
Я собиралась нести рюкзак сама, однако У Ба, глухой к возражениям, взвалил его себе на спину и торопливо вышел из отеля.
Глава 9
Я умирала от желания увидеть преображенный дом брата. Посланных денег должно было хватить на капитальный ремонт жилища У Ба.
Узкая тропка, петляющая между банановых деревьев и деревьев папайи, вывела нас к реке. У Ба часто останавливался, чтобы успокоить дыхание, но наотрез отказывался отдать рюкзак. Я узнала деревянный мост.
