даже под собственной кроватью»?
– Конэчно. Я их всюду находил. И у станков, и в школах, и в колхозах…
– И потом к стенке приказывали ставить?
– С тэми, кто против нашей лубимой партии – церемониться нэ можно…
– Молодец! Садись вон в стороночке, одним из первых будешь. Таких как ты, мы вне конкурса пропускаем, – пресек его излияния Мефистофель.
– Э, да вы послушайте! Я мало чего сказал! Дайте доскажу, у менэ много чего есть…
– Дорогой! Ну кто не знает твоих подвигов?
– Нэ – эт! Всего никто нэ знает, кроме менэ…
– Ну ладно, ладно… Верим ведь, знаем, дорогуша, что равных тебе чекистов – коммунистов никогда не было в России. Мы таких заслуженных всюду без очереди должны пропускать. Гордимся тобой, дружище! Это пусть другие вспоминают о своих подвигах. А ты первый изувер на Земле! И этим всё сказано. Так ведь?
– Пачему-у? Мало чего забылось. Память у менэ хорошая…
– Да – да, умница. – уже раздражаясь назойливости Берия снова одобрил главный дьявол. – Другие ждут! Вон их скоко… Тихо, тихо! Сталин идёт, вождь и отец народов, которого в России почти каждый день вспоминают, хотя он уже более полувека как у нас…
– Добром иль худом? – спрашивает Шайтан.
– Что?
– Ну, вспоминают – то – как, худом или?..
– Послушай сам и сообрази…
Перед дьявольским жюри предстал на тощих ножках, с впалой грудью никогда не утомлявшийся от пьяных и кровавых пиров невысокого роста круглолицый, с густой щёткой рыжеватых усов Иосиф Виссарионович Сталин, ставший на Земле исчадием ада. Самодовольство, самолюбование, мелочное тщеславие читалось на рябом лице некогда самого страшного человека планеты. Чёрствость души, как и заносчивость, нетерпимость к мнению других – всё читалось на узком лбу и в колких вприщурь глазах.
– Чемпион? – весело спросил Мефистофель. – Душ много к нам спровадил?
– Много. Поболе вашего, – сказал чётко, как обрезал.
– А мы, дорогуша, сюда никого не затянули. Мы в земные деяния людей не вмешиваемся, если нас не просят. Это вы там себя за богов считаете, вместо радости творите одни пакости. А потом свои грехи на нас валите, бес, мол, попутал – объясняете. – Мефистофель радостно так оглядел ряды собратьев своих, с ухмылкой и любопытством посматривающих на Сталина. – Из нашей братии никто на земле никого не попутал и ничью жизнь никто не укоротил. Так, братцы?
В ответ главному дьяволу был одобрительный гул, сливающийся с таким же карканьем воронья.
– А на твоей вот совести сколько душ погубленных? А то вон Берия больно хвастался, что всех вас перещеголял…
– Вай, издержки производства… Это вы тут вечные, а я всэго трыдцат лэт руководил. А дали бы мне вашу вечность! О! Тогда бы и баланс можно сводить…
– Тогда
