в ужасе уставился на нее.
– Великолепно, просто великолепно, ну? А знаете, где была я, пока двое моих лучших друзей дрючились до потери мозгов? А? Хотите, расскажу? – истерически взвизгнула Мэгги. – Меня насиловали двое безухих дженни, вот так!
Она пронеслась мимо, замахнувшись, – будто бы собиралась огреть их сумочкой, а потом передумала. В коридоре прогремели ее быстрые шаги. Хлопнула дверь.
– Но я… – растерялся Вольф.
– Не позволяй садиться себе на шею, – одернула его Синтия. – Она врет.
– Ты уверена?
– Послушай, мы жили в одной комнате, спали с одними и теми же мужиками – я ее знаю. Ее выбесило, что эскорт не явился. Наша маленькая королева изволит гневаться.
– Надо было ее встретить, – с сомнением протянул Вольф. – Ее же могли убить по дороге сюда.
– А мне, пилигрим, без разницы, протянет Мэгги ноги месяцем раньше или позже. У меня своих забот полон рот.
– Месяцем раньше? Мэгги тоже больна?
– Мы все больны. А, шли бы вы оба к черту!
Синтия плюнула на пол, развернулась и ушла. Необратимо, словно ведьминское проклятие наложила.
До Нью-Йорка добирались полдня. Перед первым концертом осталось еще время отдохнуть и повеселиться, но Мэгги к ним не вышла – заперлась в комнате и пила. Начались разговоры о том, что она сидит на наркотиках, и Вольфа эти разговоры беспокоили, ведь на наркотиках тут сидели абсолютно все.
Еще ходили слухи о встрече выпускников. Кто-то утверждал, что Мэгги ошарашила бывших одноклассников, которые в школе обходились с ней не лучшим образом, и блистала весь вечер. Но большинство склонялось к тому, что ее прилюдно освистали и ровесники по-прежнему видели в ней лишь белую ворону. Что ушла она со встречи одна.
О романе Вольфа с Синтией тоже шушукались. Синтия его избегала, но это только подогревало всеобщее любопытство.
Несмотря ни на что, нью-йоркские концерты удались на славу. Билеты были раскуплены, едва успев появиться в продаже. Театральные барыги за ту неделю сколотили себе состояние. Впервые за все время труппе разрешили выступать вечером. Для освещения и усилителей использовали энергию, перенаправленную из целого городского района. Мэгги пела, как никогда прежде. Ее голос доводил слушателей до исступления, ее блюзы тронули бы сердце самого заскорузлого отшельника.
Десятого сентября они отправились в Хартфорд. Мэгги заперлась в своем купе в последнем вагоне. Остальные бездельничали. Кто-то из музыкантов бренчал на гитаре что-то неразборчивое. Другие тихо беседовали. Хоук одну за другой метал на стол карты Таро.
– Эй! Вы что тут – повымерли все, на фиг! – Мэгги возникла в вагоне, словно из ниоткуда, на лице ее причудливо мешались стыд и вызов. – Закатим вечеринку! Ну? Сыграйте-ка что-нибудь.
Она упала Хоуку на колени, по пути куснув кого-то за ухо.
– Мэгги вернулась, – произнес кто-то.
– Дженис! –
