за ребятишками, а та в благодарность подкармливала её молочком, хлебцем, чем Бог пошлёт. Сегодня Степанида была одна, без ребят, весёлая.
– Анна, чего сидишь одна? Айда быстро к нам обедать. Брат с войны приехал!
Иван ей понравился сразу. А о ней у них, видно, разговор раньше произошёл. Анна заметила, как оценивающе оглядел он её, как только она вошла, удовлетворённо кивнул головой и потом смутился, встретившись с ней глазами. К концу застолья сговорились. Чего ей терять? Он вон какой парень видный, и Степаниды брат. А Степанида – баба хорошая, плохого не пожелает. Анна пришла с Иваном в Осиновик, а тот на другой же день ушёл обратно на войну. Ну что ж, Бог даст – вернётся, зато она теперь не одна. Василиса, свекровушка, ей вместо матери стала, и Анна ей никогда ни в чём не перечила, маменькой величала.
А Василиса не унималась:
– Жену привёл, а дом так и стоит невыделанный. Всё-то им некогда! Вот покойничек мой, Лупушка, бывало, всё успевал. А эти? И в кого такие олухи уродились?
Но высказывала свои неудовольствия Василиса только при Анне, а как только появлялась Нюра, лишь поджимала губы. Нюра на поджатые губы свекрови и внимания не обращала, при любом деле умудрялась если уж не пританцовывать, так хоть песенку весёлую или даже срамную частушку пропеть. Тьфу! Ну и лахудра в доме завелась.
Так и жили до самого лета.
Иван-старшой запряг лошадь, Ваня уложил на телегу пять литовок, Анна принесла корзину с продуктами для обеда. Все трое сели на телегу, старшой взялся за поводья, но не спешил понужать лошадку. Ждали.
Василиса Дмитриевна сердито забарабанила кулаком в дверь сеновала:
– Долго вас ждать, господа? Роса уж скоро обсохнет, а вы всё телитесь!
Дверь тут же отворилась, Николай поспешил к телеге, на ходу заправляя рубаху в штаны. За ним вышла Нюра в уже выцветшем цветастом платье и серой вязаной кофте. Было ещё прохладно. Старшой тронул лошадь, и потихоньку поехали. Но Нюра не прибавила шагу, она осторожно ступала по двору, стараясь не замочить росой хоть и старые, но туфли. Все прочие были обуты в лапти. Пришлось остановиться и подождать, пока она закрепит косу на голове гребнем, повяжет на деревенский манер платок и только после этого сядет на телегу рядом с мужем.
– Тьфу ты, вырядилась как барыня! – проворчала Василиса, но всё же перекрестила отъезжающих вслед: – Господи, благослови!
Николай вынул из корзины краюху хлеба, оторвал кусок для себя, кусок для жены, остальное положил обратно, и пока они сонно жевали всухомятку хлеб, Ваня глядел, как из-за рощицы брызнуло солнце, и сразу вспыхнула и заискрилась роса на траве. Это длилось всего какой-то миг. Ваня любил этот миг и всегда радовался, когда удавалось его поймать. «Значит, день будет хорошим!» – такая была у него примета.
Солнце между тем поднималось всё выше, и остатки редкого тумана нехотя уползали в лог, к речке.
– Будто синее море,
