На покосы родители уезжали километров за двадцать, ей же оставалось выкосить небольшую полянку в конце огорода. Туфли её промокли и натёрли ноги. Николай шёл с ней вровень. «Просил же лапти надеть», – досадовал он на жену. Ему было неловко перед братьями, но и жену оставлять одну на посмешище родне он не хотел. Сам виноват, не смог объяснить, что неподходящую обувь Нюрка надела. А она заладила, что туфли старые, ношеные и без каблука совсем, и не для того она за него замуж шла, чтоб из туфель в лапти переобуваться. Еле задобрил её своими ласками. «Ладно, – подумал, – может, и правда в туфлях ловчее». В деревне у них никто в туфлях не ходил, кто знает, как там бабы в них ходят.
Ваня косился на родственничков, но пока помалкивал, глядел вопросительно на старшего брата. А Иван-старшой с Анной шли, как заведённые, друг за другом, синхронно махая косами, оставляли за собой два рядка скошенной травы. Вжих! Вжих! Любо посмотреть. Одновременно останавливались поточить литовки – и снова косить. Николая с Нюрой они будто и не замечали. Ванюша шёл следом за Анной и удивлялся. Анна и росточком чуть выше мужнина плеча, и сама тонкая, а от мужа не отстаёт. Откуда силы берёт?
На другой день решили косить недалеко от дома, на гарях. Ушли туда пешком. Два Ивана с Анной косят, а Николая с Нюрой всё нет. Спят, что ли?
– На что нам такие работники?! – не выдержал Ваня. – Давайте отделим их, пусть сами живут, раз спят до обеда.
Ваня всё ворчал, выкладывал перед братом свои доводы, а тот молча махал своей литовкой, не останавливаясь, не отвечая.
Николай с Нюрой и правда появились перед самым обедом. У Нюры глаза зарёваны, на ногах поверх хлопковых чулок шерстяные носки и чуни. Косили молча, никто не разговаривал.
Вечером Ваня пристал к матери:
– Давай делиться! Пусть сами живут как могут.
Василиса Дмитриевна помолчала-помолчала да и согласилась. Наутро Ваня побежал по соседям за тремя понятыми да за председателем сельсовета.
Собрались понятые с Петром Артемьевым. Собрались все Некрасовы.
– Кто здесь делиться хочет? – спросил председатель сельсовета, оглядев присутствующих.
Старшие молчат. Тогда Ваня вышел вперёд, на полянку:
– Я, Иван Некрасов.
Кто-то присвистнул, кто-то хмыкнул, кто-то покачал головой. Ну и дела, старшие молчат, а младший семью делит. Делать нечего, видно, он у них теперь за старшего. Поделили.
Николаю с женой достались недостроенный дом да кобылёнка-двухлетка. Вскоре они продали кобылку, дом оставили и уехали в Сарану, к родителям Нюры.
Вроде и Ваня привык уже к Нюриным шуткам да песенкам, и Василиса смирилась с Колькиным выбором, а они взяли и уехали. И дом достраивать не стали. Да и не осилить им двоим такого дела. Тихо стало в доме. Но ничего, зато спокойно и без ссор.
Глава 6. Верный путь
Была осень уже. Как раз в этот день пчёл задумали во мшаник на зиму убирать, а тут не из тучи гром, заявилась
