они с Анной с лесосеки в Вильгурт на льнозавод ушли, да что-то у них там не заладилось, ушли и оттуда.
– Теперь в Федоровский пойдём. Мы ведь, как батю схоронили, на Федоровский тогда с войском пошли, почти полгода там продержались. Хорошее место. Правда, за войну много чего порушили, да, думаю, много чего и осталось. Там тогдашние хозяева Черданцевы большое хозяйство имели. Винокуренный-то завод ещё до нас разорили, но конезавод, слыхал, и по сей день работает. Мастерских разных там много было при старых-то хозяевах. Хорошие мастерские, кирпичные. Может, какие и теперь работают. Даже и стекольный завод был. Сказывали, аж за границу стёкла свои продавали. Думаю, хоть что-нибудь там должно сохраниться, хоть какое-нибудь производство. Устроимся там с Анной, так и вас туда заберём.
Иван-старшой хлебал материны пустые щи да всё строил планы на будущее. Анна, как всегда, помалкивала, ласково поглядывая на всех сидящих за столом. Наскучалась она в чужих краях без ворчливой маменьки, без ершистого Ванюшки. Давно уж она считала их всех своей родной семьёй, давно всех любила. Она бы и не уходила никуда, осталась бы здесь, да Иван ни в какую не хотел возвращаться в колхоз. А уж она за своим Иваном как ниточка за иголочкой.
– Хорошая у тебя жена, брат. Мне б такую, – пошутил Ванюшка. – Как думаешь, Маня Петрова не хуже Анны будет?
– Не знаю, не пробовал, – хмыкнул старшой. – А ты что, никак жениться надумал?
– Я бы погулял ещё, да вот мать говорит – пора.
– А что, Маня – хорошая девка, – встрепенулась Василиса, и семья у неё добрая.
На другой день, как раз воскресенье было, пошли невесту сватать. Всё гладко прошло, как положено: «У вас товар, у нас купец…» Родные согласны, невеста тоже. Маня сама не своя от счастья, глаза боится поднять, чтоб радость свою не выказать.
Утром Иван с Анной ушли в Федоровский, обещали к свадьбе быть. В воскресенье перед Рождественским постом Паня с Зотей приехали в Кармалу повидаться с родными, показать деду с бабкой свою дочурку Шурочку. И тётка Зинаида с Василием на огонёк подкатили. И вот, когда все наобнимались, попанькали поочерёдно на руках малышку, а малышка поревела для порядку, насосалась мамкиной титьки и уснула в дальнем углу на сундуке, обложенная со всех сторон подушками, – словом, когда улеглась радостно-суетливая кутерьма долгожданной встречи и все сидели за столом и обменивались новостями, тётка Зинаида сообщила о предстоящей свадьбе Мани Петровой и Ивана Некрасова.
– Да, на днях засватали. Через месяц готовьтесь к свадебке, – сказала Зинаида, откусывая солёный огурчик. – Ох и знатные у тебя, Маланья, огурчики выходят: и крепенькие, и хрустят, и соли вдосталь.
– Значит, Василий, племяш твой в нашу родню решил войти. Ну-ну. А хорош ли парень-то? У Долмата-то Варламыча семья крепкая, бездельники там не надобны. – Семён Васильич поглаживал рыжеватую бороду, обдумывая новость.
Нася
