ещё несколько бедолаг-бойцов, судьба которых была предрешена подозрениями на ужасный диагноз.
Кто-то из них смог самостоятельно забраться в машину. А кому-то помогли санитары. Но все они, эти бывшие бравые солдаты и офицеры, проведшие на фронте не один год, были сейчас в совершенно подавленном состоянии.
Ехали молча, без разговоров. Каждый был погружён в собственные горькие мысли. Никто из них до сих пор не мог поверить в случившееся. Все надеялись, что это какая-то чудовищная ошибка врачей, которая быстро будет исправлена при осмотре в эвакогоспитале.
Но чуда не произошло! Всем без исключения вынесли страшный вердикт после обследования на рентгеновской установке и осмотра врачами-онкологами. Поняли они, что надо учиться жить с этим. Осознали наконец, что, скорее всего, проведут свои последние дни в этом госпитале. Приняли эту свою жизненную трагедию со стойкостью и смелостью бойцов.
Почти никто не просился в тыл. Не хотели они стать обузой своим родным и близким в последние свои дни на этом свете. Домой отправляли только тех «счастливчиков», кому врачи обещали ещё несколько месяцев жизни. Ну а тех, у которых, как у гвардии капитана Фролова, определяли запущенные формы быстро прогрессирующего рака, оставляли здесь. Обследовали, поддерживали жизнь, давали обезболивающие. Кому-то пока слабые, ну а кому-то уже и морфин.
Поговаривали, что вскоре в эвакогоспиталь начнут свозить онкобольных с двух других, соседних фронтов. Благо что палат тут хватало. Но пока пациентов здесь было всего человек двадцать пять, включая лежачих.
Одним словом, почти полноценный стрелковый взвод Красной армии по количеству бойцов. Хотя и бойцами их считать-то уже было никак невозможно. Тем более что только меньшая часть из них могла ещё пока передвигаться на своих ногах. Причём главным определением здесь были слова ещё пока!
Да и двигались кто как. Кто-то ещё достаточно твёрдо, ну а кто-то уже еле волочил ноги. Знали, конечно, что все без исключения вскоре пополнят часть своих лежачих товарищей. Раньше или позже, но неизбежно!
Десяток бывших фронтовиков, которых временно называли в госпитале ходячими. Такой вот специфический полувзвод Б/Б. Эта аббревиатура стояла у каждого бойца в медицинских карточках. Б/Б – безнадёжные больные! Этими двумя буквами, в общем-то, было сказано всё!
Их свозили со всего 3-го Белорусского фронта в этот эвакогоспиталь, расположенный в первом эшелоне тыла. В основном все пациенты находились на крайних стадиях рака, и это место было их последней остановкой перед уходом в вечность.
Все они без исключения терпели до конца, находясь во фронтовых ротах и батальонах. Пытались скрыть наступающую слабость и дикие боли от врачей и своих товарищей. Воевали до последнего! Воевали как могли из всех своих быстро уходящих сил! До того момента, когда уже теряли сознание от боли или падали от бессилия. Только после этого, когда уже поздно было что-то исправить, их отправляли сюда, сразу в результате беглого осмотра в медсанбатах. Отправляли в последний путь.
В
