шкаф, воткнутый в угол каморки.
– Полегче, девочка моя, – Костя нежно отодвинул Нину и сам сдвинул шкаф, как пустую картонную коробку. Паша отмер и с яростью уставился на Костю – значит, мальчишка тоже заметил, как он назвал его – а его ли? – девушку. За шкафом был квадратный лаз, в который мог бы поместиться человек не слишком внушительной комплекции, и Нина исчезла там прежде, чем кто-нибудь успел шевельнуться.
Без колебаний Паша нырнул туда же, отшвырнув болтающуюся сверху решётку вместе с расшатанными креплениями, а Костя вопросительно посмотрел на хозяина, как будто правда сомневался, что тот последует за детьми. Хозяин буркнул что-то под нос и неожиданно ловко проник в отверстие в стене, словно каждый день так делал. Костя скептически обернулся на меня и сказал:
– Вот видишь? И не надо никого уговаривать. Сами всё делают, – и испарился.
Ну конечно, я ринулся следом и обнаружил, что в конце лаза был ход, достаточно широкий, чтобы там мог идти человек, вот только он был погружён в настолько непроницаемую темноту, что даже мне стало не по себе, как будто это было не отсутствие света, и слишком плотной и… живой туман.
Впереди слышалось чертыхание – они шли на ощупь, пытаясь догнать Нину. Её дыхание раздавалось уже довольно далеко, словно её ничуть не смущали проблемы с освещением.
Похоже, Пашину прыть я недооценил – он первым догнал девушку даже в кромешной тьме и резко развернул к себе, схватил за плечи и затряс, как тряпичную куклу. Кто-то из остальных догадался включить фонарик на телефоне, и яркая полоска света выхватила её горячечные глаза и всклокоченные от преследования волосы.
Костя подлетел через пару секунд и положил руку на его плечо, но Паша сбросил ладонь и ощетинился:
– Оставь нас в покое! Видишь, она не в себе!
Нина всё ещё вырывалась, но потом вдруг обмякла и повалилась на Пашу, тихо застонав, как марионетка с подрубленными нитями.
– Паша, не стоило её трогать. Ты всё усложняешь, – Костя спокойно встретил ненавидящий взгляд и снова похлопал юнца по плечу – на это раз жест был откровенно дружеский, даже… отеческий. Забавно, что после минуты звенящей тишины, нарушаемой только мирным сопением отключившейся Нины, Паша перестал глазеть на соперника с прежним жаром и буркнул:
– Она же будет в порядке? Я должен знать это.
– Обещаю, – Костя убрал руку и направил луч фонарика вбок, в темноту подземного коридора. – Я знаю это место, мы можем выйти наверх через вентиляционную шахту. Метаться тут в темноте смысла особого нет, так что айда, подышим свежим воздухом.
Нина ещё разок застонала и открыла глаза, оглядываясь в недоумении, и спросила у обнимающего её Паши, чуть более довольного обстоятельствами, чем следовало бы:
– Где я? Как я здесь оказалась?
– Ты не помнишь? – Паша поправил выбившуюся прядь её спутанных волос и метнул на Костю ещё один взгляд, не предвещавший ничего хорошего.
– Помню, как нырнула в какую-то дыру в стене. Зачем, не помню.
– Ты
