style="font-size:15px;"> Поэтому я не сразу решилась подняться и замялась потом, как будто пересекала не порог, а линию фронта.
– А ты, я смотрю, наряды не меняешь! – не мог сдержать хохота Романович.
Он встретил нас на пороге в банном халате, который не успел подпоясать. Потом Настя подняла руку, показывая, что не хочет лицезреть его наготу, и скомандовала:
– Кофе! – она разулась и вальяжно села за его рабочий стол.
– И валерьянки, – добавила я иронично и мило.
Надо же как-то сохранять хорошую мину при плохой игре.
– Будет уместно, если и я кое-что попрошу? Например, объяснений? – смущенный Романович потрусил за нами к компьютеру.
– Сначала кофе – потом объяснения! – Настя в критические моменты собиралась в упругую струну и была непоколебима в любых решениях.
Спустя пять минут Романович поставил перед нами две кружки кофе, не пролив ни капли мимо, и, не проронив ни слова, вопрошающе уставился на нас.
– Ты можешь узнать, кто снимал вчера кинки-вечеринку на Трехгорке и каким-нибудь плюс-минус законным методом узурпировать отснятое? – рубанула с плеча Настя.
Романович от удивления присел на край дивана и покачнулся. Проморгавшись, удостоверился, что все это ему не снится. Откинулся на спинку, пролистнул в голове возможные наши бедокурства и на выдохе произнес:
– Ёперный театр. Вы что, устроили там оргию?
– Не пори чушь! – оборвала его Настя. – Ты можешь представить кого-нибудь из нас, участвующую в подобном?
На самом деле Романович-то как раз и мог подобное представить. И дабы не посвящать Настю в подробности нашего с Алеком расставания в это и без того напряженное утро, я решила поведать ему о произошедшем просто и прямо:
– Линду там отравили клозапином!
– Нас там не было, – внесла поправку Настя. – Фотографа искать будешь?
– Я могу зайти на две минуты в душ?
– Нет! – Настя допила кофе и протянула ему кружку: – Это если захочешь справить нужду. Пока не найдем фотографии с вечеринки, мы не сдвинемся с места.
– Насть, даже я хочу в туалет, – был мой призыв к демократии.
– Кому сказала: терпи. – Настя отодвинула кресло от рабочего стола Алека и жестом предложила ему разместиться. Сдавать режим диктатуры она не собиралась!
– Романовичу сказала, а не мне, – попытала я счастья еще раз.
Спустя два часа звонков, электронных писем и сообщений Алек выяснил, что снимал вечеринку некий Фил Тродуэн. На самом деле он, естественно, был Филиппом Скоробковым, просто из генеалогического древа вызнал, что его прабабка водилась с каким-то французишкой, и взял его фамилию как творческий псевдоним.
– У меня есть его домашний адрес. Поехали! – закопошился в прихожей Романович.
– А
