на передовое, революционное философско-историческое мировоззрение. (Удивительным образом сама речь об этих грандиозных «инструментах изменения действительности» рождала и у того, кто говорил, и у того, кто молча слушал, ощущение фантастической власти над миром.) К сожалению, в институтах, по словам Бори, сейчас учили совсем не этому, а какой-то примитивной псевдокоммунистической схоластике и элементарному приспособленчеству. Но при желании овладеть передовыми взглядами можно было и не поступая в институт (и даже, в принципе, вообще не выходя из дома), а занимаясь исключительно самообразованием. Кстати, многие известные люди, причем не только революционеры, но даже и великие ученые, учились именно так. Взять хотя бы того же Эйнштейна, у которого не было никакого высшего образования! Но настоящее, серьезное самообразование требовало двух обязательных вещей: во-первых, наличия свободного времени, а во-вторых, ясной головы… Собственно, эти соображения и мешали Фурману дойти до почты. Как он узнал еще в Петрозаводске, рабочий день почтальона начинался в 5:30 утра, и хотя потом между утренней и вечерней сменой был большой перерыв, после такого постоянного недосыпа ни о каких серьезных умственных занятиях можно было уже не думать. К тому же и все вечера были бы заняты – значит, от общения с друзьями ему тоже пришлось бы отказаться. А тогда зачем все это нужно – только ради каких-то мифических денег? Да лучше вообще не жить!..
Мама посоветовала Фурману сходить на телефонную станцию и узнать, нет ли там какой-нибудь работы.
В отделе кадров, несмотря на общую казенную обстановку, было довольно уютно – повсюду цветочки в горшочках, цветные календари, какие-то плакатики… За столами сидели трое: сухонький дядечка с хитроватыми глазками, пышная крашеная блондинка средних лет и простодушно-старательная девушка-секретарша. Судя по открытой коробке с шоколадными конфетами и другим разложенным сладостям, они не просто пили чай, а отмечали какой-то праздник. Появление Фурмана было встречено всеми с каким-то необъяснимым воодушевлением: мол, работники нам, конечно же, нужны, тем более такие молодые и симпатичные. Нет профессии? Это не проблема, мы всему, что надо, научим! Короче, оформляй бумаги, и прямо с понедельника можешь приступать к работе!.. Но, узнав между делом, что он освобожден от службы в армии, и на всякий случай заглянув в его военный билет, все как-то нехорошо изменились в лице – оказалось, что с такой статьей, как у него, нельзя работать на шумном производстве, а у них же здесь постоянный шум, и к тому же режимное предприятие…
На улице Фурман облегченно выдохнул (он ведь правда был не виноват, что его не взяли!) и пошел домой, напевая какую-то бодрую песенку. Однако потом все же призадумался над своей «ограниченной годностью». Среди прочего ему сообщили, что он не сможет получить водительские права. Эх, значит, не суждено ему стать водителем троллейбуса и даже трамвая! И зря он в детстве тренировался на велосипеде: мягко
