палача рушится из пальцев, разбивая в осколки филигранный орнамент пола.
Еретик втягивает руки, и они проскальзывают сквозь обручи кандалов, ничем не сдерживаемые. Освобожденный человек перешагивает границу символа, начертанного на полу.
Топор палача все еще стоит на полу, удерживаясь рукояткой вверх – качается, в том положении, в котором выронил его монсеньор, и не решается упасть вслед за своим хозяином.
Я подхватываю топор и сношу еретику голову.
Она катится по полу, хлопая длинными волосами. Глаза Френки вспыхивают неудержимой злобой, и Врата Ада со скрипом открываются за ее спиной. Бушующее пламя поглощает тело еретика, и отрубленная голова закатывается между створок Врат, увлеченная воздушным вихрем.
Сэр Томас стоит, заложив руки за спину.
2
– Теперь вы видите силу, какую дарует человеку Философия Зла, – произнес сэр Томас.
Его седая голова была склонена, сжатые в замок пальцы прижаты к груди. Эти слова были сказаны им скорее в дополнение к собственным мыслям, нежели обращены к нам.
– Однако топор Верховного Палача оказался сильнее, – заметила Френки.
Девушка устроилась в мягком кресле эпохи барокко, заложив ногу за ногу.
Тень сэра Томаса Чартуотера скользила по ряду фарфоровых статуэток. Верхняя гостиная, с высоким потолком, лепниной и гобеленами, производила впечатление нежилой.
Здесь жили лишь произведения искусства, а по сравнению с людьми они всегда кажутся мертвыми.
– Топор монсеньора сделан из языка дракона, – произнес сэр Томас. – Откушенного демонессой в момент поцелуя.
Он расправил плечи, но сделал это не до конца, ибо тяжесть принятого решения не давала Чартуотеру выпрямиться.
– Только вы можете это произнести, – сказал я. – И вам придется это сделать.
– Вы правы.
Серебристые молнии освещали лезвие топора, трещинами изрезая его поверхность. Подрагивающие капли крови впитывались в металл.
– Еретик только начал постигать Философию Зла. Продвинься он в своих занятиях, и только силы Преисподней смогли бы уничтожить его. А может быть, и они оказались бы бессильны.
Сэр Томас замолчал, делая вид, что по-прежнему погружен в свои мысли. Если бы в этот момент он заметил хотя бы жест несогласия со стороны меня или Френки, то не стал бы продолжать дальше.
– Еретик вышел за разорванную пентаграмму. Он оказался способен убить монсеньора. Мы должны выжечь зло каленым железом прежде, чем оно наберет еще большую силу.
Френки не ответила, ибо принимать решение должен был я.
– Значит, так и будет, – сказал я.
– Постойте, Майкл, – сэр Томас предостерегающе поднял палец. – Вы не должны соглашаться сразу. Вам предстоит многое обдумать.
– Мне нечего обдумывать. Я давно отдал свою душу, и ни разу об этом не пожалел. Если бы топор Верховного Палача не принял меня, я
