после – ругаем себя и бессмысленно плачем.
Братишка, ты – прав!.. Над упавшим крестом признаю, –
что видеть уметь – совершенно не значит быть зрячим.
Вновь – мыслей поток. И мольбою его не унять.
Я крест подниму и с любовью повешу обратно.
Прости меня, Боже, что крест – где схоронена мать.
За то, что давно я не видел ослепшего брата.
Всем подряд
Мне приснились её глаза –
свет волшебный в душе остался.
И проснулся я в два часа,
вспомнить что-то ещё пытался –
форму губ и ушей. И нос.
Подбородок и шею тоже.
Цвет, объём и длину волос,
рост, фигуру и запах кожи.
Я себя до зари терзал, –
ждал: раскроется тайна ночи.
И смотрели из тьмы глаза –
это было красиво, очень.
Отыщу этот ясный взгляд,
обещающий бездну ласки!..
Встречным женщинам – всем подряд –
я заглядывать буду в глазки.
Вспомнил
Я вспомнил. Вслушался. Оттаял.
И лучшим другом сделал страх.
То, что забыл и не исправил, –
мне Бог напомнит в Небесах.
С ожившей в памяти картиной, –
себя давно простив уже, –
всё меньше я – подлец, скотина;
всё больше радости в душе.
Сперва – кошмары мне во благо,
а позже – славная игра.
Не стерпит крепкая бумага –
того, что сделано вчера.
Опять затянется силком нить
воспоминаний. Шапито!..
Сейчас неплохо бы всё вспомнить, –
чтоб меньше выслушать потом!..
Стою, обнявшийся с берёзой,
и ствол качнувшийся, – в крови.
А по щекам стекают слёзы.
А в них – остатки нелюбви.
Выбор есть
Сердцу холодно в груди.
А дорожка впереди –
стелется.
И чем дальше, тем сильней
жизни пасмурной моей
мельница.
Я, конечно же, – не плох.
Помогает Батька-Бог,
хмурится.
Не светлы мои дела, –
с малолетства увлекла
улица.
Скомкав памятную грусть,
на скамейке растянусь
сладостно.
Говорила правду мать:
всё сначала начинать –
