style="font-size:15px;"> Миллер пошевелился и грузно поднялся.
– Как вам угодно-с… Но каких же условий, в таком случае, вы хотите? Очень интересно узнать.
Лукомский был так зол, что не мог сразу ответить на этот вопрос. В это время в дверь, ведущую во внутренние апартаменты, постучали.
– Прошу извинить, – промолвил Миллер, – вызывают. Но я сейчас же вернусь, а пока предложил бы вам немного отдохнуть после этого щекотливого разговора и обдумать своё предложение. Возможно, мы найдём компромисс.
И он ушёл.
Первая мысль Лукомского была сразу же уйти, передав через помощника гонорар за совет. Но, выйдя в приёмную, он немного успокоился.
«Хорошо! – подумал он. – Если так, я ему назначу свои условия. Не примет – тогда сам поведу это дело. Закон, кажется, действительно за меня».
В приёмной было по-прежнему пусто. Часы с перекрученными женскими фигурами уныло пощёлкивали на камине. Не прошло и десяти минут, как дверь открылась и Рудольф Владимирович не спеша подошёл к нему.
– Господин Миллер предлагает вам несколько изменённые условия, – начал он говорить, с улыбкой на лице.
И он назвал цифру значительно ниже ранее предложенной.
Лукомский, вытянувшись, как деревянный столб и сделав «достойное» лицо, сухо произнёс:
– Я согласен только на половину этой суммы.
– Хорошо, – сказал помощник, нисколько не удивившись, – я передам ему.
На этот раз ожидания были довольно долгими. Лукомский терял терпение и быстро ходил взад-вперёд по приёмной, затем садился и снова вставал, нервно разглаживая ногой морщины ковра. Наконец дверь опять открылась, и помощник решительными шагами подошёл к нему.
– Всеволод Ильич согласен! – заявил он. – Он просит вас подписать новое условие и засвидетельствовать его у нотариуса.
Условие было переписано твёрдым, изящным почерком Рудольфа Владимировича. Лукомский забрал его, заплатив в виде задатка 50 рублей и наконец покинул адвокатское жилище.
– Ушёл? – спросил Миллер, выглядывая из-за двери кабинета. – А больше никого нет?
– Рабочие и крестьяне в прихожей сидят, – заметил помощник, укладывая в папку какое-то дело.
Миллер пожал плечами.
– Подождут… Хотя… Ступай, переговори с ними. Узнай, что им надо от меня?
Помощник передал ему полученные от Лукомского 50 целковых и ответил:
– Я уже переговаривал и докладывал вам.
– А, это прошение на высочайшее имя? Скажите, что нельзя… Или, впрочем, направьте их к Ульянову. Он любит писать такие прошения.
Рудольф Владимирович с грустью посмотрел, как исчезли в бумажнике Всеволода Ильича только что побывавшие в его руках 50 рублей. Он надеялся на то, что Миллер наконец хоть из этих денег уплатит ему жалованье за его службу, за канцелярскую работу,
