такое было, чтобы гвардейцы в одиночку разъезжали…
– Ваше дело – не рассуждать, а исполнять предписания, – просипел Кафербас. – Гвардеец – фигура заметная, не велика трудность загодя узнать о его приближении. Ну да ладно, о вас мы поговорим позже. Проведите меня к арестованному, – следователь не разговаривал, а как будто тянучку тянул, приводя в изнеможение собеседника своим свистящим хрипом. Так, наверное, говорят неудачливые самоубийцы, вынутые из петли.
"О вас мы поговорим позже". Эта фраза старосте не понравилась. Пряча тревогу, он залебезил пуще прежнего:
– Осмелюсь доложить, ваше высокопревосходительство, у меня есть признание негодяя, – и он протянул следователю пресловутую бумагу.
Кафербас внимательно прочел ее, хмыкнул и сказал бесцветным тоном:
– Что ж, прекрасно. Наша задача упрощается. Ребята, – он обратился к шестерым стражникам, – даю вам час на отдых. Вы, староста, позаботьтесь, чтобы хоть в этот раз государственных людей приняли как следует. Я же все-таки хочу посмотреть на арестованного и поговорить с ним.
"Чертов хмырь!" – подумал Ури Боксерман.
В сумерках амбара Кафербас почувствовал, как в его костлявую руку что-то тычется. Он обернулся. Сзади подобострастно изогнулся староста с небольшим свертком. Сверток, похоже, старосте очень мешал, потому что он всячески пытался передать его следователю.
– Это у вас что еще? – холодно осведомился Кафербас.
– Возьмите, ваше высокопревосходительство. В Черных Холмах умеют встречать нужных гостей.
Следователь развернул сверток и увидел монеты, любовно уложенные в столбик. Золото, магический металл. Двадцать дублонов. По нормативу. А еще говорят, что раболепство дорого стоит.
– Взятка? – бесстрастно поинтересовался Кафербас и, взвесив подношение в руке, опустил его в свой карман, прибавив:
– Что ж, любезный, возможно, я ошибался на ваш счет, – и с каким-то особым значением потер кричаще безвкусное кольцо с желтоватым сферокристаллом на своем тонком среднем левом кривом пальце.
Наконец, из подвала извлекли Мариуса.
– Вывести на улицу? – спросил староста, потея от усердия.
Не обращая на него внимания, следователь спросил понурого овцепаса:
– Подтверждаешь ли ты свое письменное признание?
Мариус не только был обреченным, но и выглядел таковым. Чуть помедлив, он ответил:
– Да.
– Ну, о чем тут еще говорить, – махнул рукой Кафербас. – Подготовьте его к конвоированию да накормите хорошенько. Ему понадобится много сил в дороге.
Староста распорядился, просветленный, как богомолец после евхаристии. Он так обрадовался, что все обошлось! Так обрадовался, что даже забыл спросить – а куда же, собственно, делся Непоседа Вилли?
Приезд столь презентабельной команды из Реккеля взбудоражил
