как в монгольской степи, подвесив мешок в поднебесье – ветер собирать. Вот и Давид настаивает открыть монастырь в столице, а при нем институт – мне уже всю плешь проел. Я ничего не имею против наук, но, похоже, он немного не в себе. Поди, разберись.
– Я разговаривал с ним, – Ван Юань улыбнулся, – через Думарину. Но она делает свои выводы и переводит неточно.
– И что же говорит твоя жена о его вере?
Хан от любопытства засунул палец в рот.
– "Собеседница Ангелов" назвала его жнецом с острым серпом.
– А это плохо или хорошо?
– Это неизбежность.
– Так и сказала?
– Посоветовала мне держаться от него подальше.
– Ай-яй!– воскликнул хан. – До чего умная женщина. А моя Докуз-хатут устраивает с Давидом постоянные диспуты, и я уже вижу в ее глазах блеск стали.
– А это хорошо или плохо?
Хан вздохнул. – Это неизбежно. Но мы во всем должны разобраться. Поэтому я и не хочу тебя сразу отпускать. Кто знает, – хан задумался и, прищурив глаза, посмотрел вдаль, – может быть я тоже пожелаю уехать с тобой в далекий край, под крылышко старшего брата Хубилая – оставить всю эту суету-сует и, глядя как звезды бороздят просторы Вселенной, отдыхать душой. Сколько той жизни?
– Вы это серьезно, уважаемый хан?
– А ты что думал, только у тебя есть мечта?
Хан снова вздохнул. – Иногда я отчетливо вижу и понимаю, что мы как черви копошимся в долине, глотаем и перевариваем субстрат, а нужно только подняться на гору, приблизиться к Небу, и Бог – Творец Вселенной, тут же примет доверчивую душу в свои объятия. Очистит ее от скверны и изменит на свое усмотрение – Ему ведь не трудно. К чему сколько возни и пустых разговоров?
– Бог, это Майтреяй, который Любовь?
– Да хоть Христос, в чем разница?
– Разница в подходе.
– Хитрый ты, каракитай.
Хулагу помахал пальцем. – Вот и Докуз-хатут постоянно мне твердит о глине необожженной.
– Главное, не перекалить.
– Ну, а я о чем?..
Хулагу расправил плечи и хрустнул всеми суставами.
Их кони шли мерным шагом, поскубывая по пути сухой ковыль, наверное, только из привычки, потому что кормили ханских коней очень хорошо. Возможно, так и человек, многое делает по привычке – имея с избытком Небо над головой, тянет шею к земле и грызет скудную пищу. Исключительно из привычки.
глава 9.
"Кто достигнет чести и приобретет богатство, тот сделается гордым".
Лао-цзы
Здоровье и честь мешают видеть вещи, как они есть, – чем крепче здоровье, тем опаснее жизнь; чем больше вещей, тем труднее сохранить их в целости.
И это было новым зрением, острым и свежим как горний воздух, и прозрачным как родник.
Спустя определенное
