внутреннюю основу, да и сам становился частью этой «земли обетованной». Мать-сыра-земля источала незыблемую уверенность изначальных воззрений на мироустройство. Аромат свежеиспечённого хлеба и парного молока с земляникой несли ту простую радость бытия, что и через долгие годы, при одном припоминании, наполняет мощным желанием жить.
Тонкие запахи прелой листвы и навоза напоминали о том, что всё уходит, принимается землёй и вновь рождается. Манящие грибные потоки воздуха из сумрачных ельников и весёлых перелесков обещали тайны и открытия, находки и победы. Здесь мир открывался дивным, разумным и без каких либо жёстких краёв.
Плахи пола избы в полбревна были нагреты солнцем через окна и хотели передать тепло босым ступням девочки. Добродушная, основательная русская печь «улыбалась» ей длинными нитями с сушёными грибами, развешанными на боровике. Свою белёную «спину» она кокетливо прикрыла накидкой из овчины, будто приглашая посидеть на ней среди подвешенных к потолку и матице пучков медвяных трав, слушая удивительные сказки Деда.
Девочка улыбнулась.
По избе, оттуда, где с другой стороны печи потихонечку хозяйничала бабка, шёл аромат и звуки, обещавшие вкуснотень. Пучком гусиных перьев, переплетённых узорно суровой нитью по ости, бабка Манефа ловко смазывала сковороду растопленным маслом и наливала ложкой тесто. И оладьи румянились, шкворчали, распаляясь и торопясь выговориться.
Светлышок перевела взгляд на то окно, что выходило в сад. Оно было открыто, ветер нежно шевелил белые кружевные занавески…
Родства души
Между занавесками в окне мелькало что-то красно-рыже-огненное. Это подскакивал петух. Он старался. Стремился и упорствовал в своём намерении разглядеть в окно то, что внутри.
Высоты завалинки под окном и своего роста ему явно не хватало, чтобы сделать это с достоинством. Подпрыгивания с вытянутой шеей получались неуклюжими, малиновый шикарный гребень несолидно заваливался набекрень.
Поэтому, после каждой попытки бравый герой делал вид, что он здесь по другим делам: с осанкой вельможи осматривал территории на предмет зёрен, шоркал шпорой и косил взглядом в сторону возможных зрителей. Не выглядев таковых, начинал новую серию подскоков.
Наконец петух придумал уцепиться за нижнее обрамление наличника: исполнил, соскользнул и звезданулся! Конечно, уместней было бы сказать «грянулся оземь», но уж больно в неприличной для столь важной персоны позе. Ну… не Финист Ясен Сокол.
Девочка, внимательно наблюдавшая за манёврами петуха с кровати, тихонько ахнула. Бабка Манефа вышла из-за печи и сложила руки ладонями под щекой, любуясь малышкой.
– А петушок-от наш, беспокойна душа, всё тебя выглядыват! Что солнце-то красно для всех встало – давно уж возвестил, а своё-то, маленько, всё никак не дождётся: не встаёт да во двор не кажется, – улыбнулась бабка.
Светлышок
